Он положил руку на рубашку и почувствовал выпуклость бутылочки под тканью. Он знал, кто он такой. Знал, что должен сделать.
А потом Скара ему улыбнулась, и от этой улыбки ему показалось, что Мать Солнце светит ему одному.
— Как ты в этом сражаешься? – спросила она и встряхнулась, отчего кольчуга забренчала. – Какая тяжелая!
Решимость Рэйта растаяла, как масло на очаге.
— К ней привыкаешь, моя королева, – прохрипел он.
Она хмуро посмотрела на него.
— Ты заболел?
— Я? – опешил он. – Почему?
— Когда ты выучился хорошим манерам? Боги, тут жарко. – Она оттянула ворот кольчуги и поддоспешник. Никогда она не выглядела более живой: разрумянилась, глаза блестели, все лицо едва заметно сияло. Она щелкнула пальцами невольнице. – Принеси вина?
— Я принесу, – сказал Рэйт, быстро подходя к кувшину.
— Быть может, сегодня нас обслуживает лучший, – Скара кивнула в его сторону, ухмыляясь Рин. – Он был виночерпием короля.
— Был, – пробормотал Рэйт. И будет снова. Если сможет кое-что сделать.
Он едва разбирал слова Скары сквозь грохот своего сердца. Он налил вина – медленно, аккуратно, стараясь, чтобы дрожащие руки его не выдали. Вино в чашке выглядело как кровь.
Рэйт хотел быть воином. Человеком, который стоит подле своего короля и завоевывает славу на поле битвы. И кем он стал? Человеком, который сжигает фермы. Который обманывает доверие. Который травит женщин.
Он сказал себе, что это нужно сделать. Ради короля. Ради брата.
Он чувствовал на спине взгляд Матери Оуд, когда делал глоток виночерпия, чтобы убедиться, что вино не опасно для губ, которые лучше, чем его. Он слышал, как она шагнула к нему, а потом Скара сказала:
— Мать Оуд! Вы знали Отца Ярви прежде, чем он стал министром, не так ли?
— Да, моя королева, самую малость. Он может быть даже беспощаднее, чем…
Рэйт услышал, что министр отвернулась, и, не смея даже вздохнуть, достал из рубашки бутылочку Матери Скаер, вынул пробку и капнул одну каплю в чашу. Одной капли достаточно. Он посмотрел, как пошла и исчезла рябь, и убрал бутылочку обратно. Его колени внезапно ослабли. Он оперся на кулаки.
И сказал себе, что другого пути нет.
Взял чашу обеими руками и обернулся.
Скара качала головой, глядя, как Рин подбирает кольчугу на талии, подгоняет ловкими пальцами, чтобы она подходила, правит изогнутой проволокой.
— Клянусь, ты со сталью столь же искусна, как мой старый портной с шелками.
— Благословлена Той Кто Бьет по Наковальне, моя королева, – пробормотала Рин, отходя назад, чтобы посмотреть на результаты своей работы. – В последнее время, правда, особой благодати не чувствуется.