— Я этого не выбирала.
Боги, как она была прекрасна. Словно в ней сиял какой-то свет, от которого темное становилось светлее. Он задумался, и уже не впервые, что было бы, если бы они родились другими людьми, в другом месте, в другое время. Если бы она не была королевой, а он убийцей. Но нельзя изменить то, кто ты есть.
— А кто бы такое себе выбрал? – прохрипел он.
— Пора. – Горм сухо куснул от последней буханки, передал ее и пригнулся, протискивая свою огромную тушу в узкий проход.
Каждый, проходя, откусывал, и уж конечно никто даже не думал, был ли этот кусок и в самом деле последним. Рэйт шел замыкающим и набил хлебом полный рот, а остальное раскрошил и бросил позади как дар детям Матери Войны – воронам. Он, может, и не очень-то верил в удачу, но знал, что сегодня понадобится каждая ее крупица.
Они шли по проходу в эльфийских стенах, от которых эхом отдавалось их частое дыхание. Это был тот же самый проход, по которому Рэйт бросился в атаку несколько недель назад без сомнений и страха, горя боевой радостью. Синий Дженнер стоял у двери толщиной с руку, готовый повернуть за ними задвижку, и похлопывал каждого по спине.
— Возвращайся живым, – прошипел старый налетчик. – Вот и все, что имеет значение. – И вытолкнул Рэйта через сводчатый проход в холодную ночь.
С Матери Моря принесло пелену тумана, и Рэйт забормотал ей слова благодарности. Он решил, что ее дар утроил его шансы выжить этой ночью. Костры людей Светлого Иллинга казались мутными пятнами во мраке слева. Стены Оплота Байла – черной громадиной справа.
На них не было кольчуг, так что они шустро бежали, пригнувшись: черные, как угли, быстрые и тихие, как призраки во тьме. Точило опасности заострило все чувства Рэйта. Каждый вздох и каждый шаг казались громкими, словно удар в барабан. Нос полнился запахами влажной ночи и костров вдалеке.
Один за другим они скользнули в ров, выбирая путь по болотистому дну. Сапог Рэйта сильно пнул что-то, и он понял, что это был труп. Они лежали повсюду, никто не приходил за ними, не сжигал, не хоронил. Всюду валялись остатки лестниц, прилетевших сверху камней и щитов мертвецов.
Он увидел в темноте зубы ухмылявшегося Горма, который наклонился к Сорьёрну и прошептал:
— Здесь Мать Война неплохо потрудилась.
От последней буханки во рту у Рэйта остался кислый привкус, и он сплюнул, когда они начали с трудом выбираться изо рва. Люди молча протягивали руки, чтобы помочь друг другу взобраться, шипели проклятия, когда поскальзывались, сапоги месили землю в липкую грязь.
Они пробирались по земле, которая была так часто утыкана стрелами – урожаем провалившихся атак Светлого Иллинга – что это было похоже на пригнутую ветром осоку на торфяниках Ванстерланда. Когда крепость осталась позади, Рэйт услышал вдалеке крики и лязг стали. Это король Утил предпринимал вылазку из главных ворот, надеясь отвлечь внимание Светлого Иллинга от подкопа.