По звучанию голоса Итан понял, что она уже стоит посередине коридора менее чем в четырех футах от него по ту сторону двери.
– Единственное движение, на какое вы будете способны, – это моргать. Вы даже пикнуть не сможете, чувствуя, как вас режут, пилят и сверлят. Чувствуя наши пальцы внутри себя. Операция растянется на многие часы, и вы будете живы, в сознании, в полной мере воспринимая каждую ее мучительную секунду. Прямо материал для ужастика.
Итан положил ладонь на ручку двери. Поток наркотика хлынул вверх, охватывая мозг, наводняя кончики ушей. Остается лишь гадать, сколько еще времени он выстоит, прежде чем ноги подкосятся.
Медленно поверни, Итан. Поверни медленно-медленно.
Сжимая хватку на дверной ручке, он ждал, чтобы медсестра Пэм заговорила снова, и когда она наконец это сделала, начал поворачивать ручку.
– Я знаю, что вы слышите мой голос, мистер Бёрк. Я стою прямо перед комнатой, где вы прячетесь. Вы в душе? Под кроватью? Может, стоите за дверью в надежде, что я слепо пройду мимо?
Она рассмеялась.
Щеколда вышла из паза.
Он был целиком уверен, что она стоит спиной к нему, лицом к комнате Беверли, но что, если нет?
– У вас десять секунд, чтобы выйти, а затем мое великодушное предложение анестезии истекает. Десять…
Он чуть-чуть оттянул дверь.
– Девять…
Три дюйма.
– Восемь…
Шесть дюймов.
Теперь он снова видел коридор, и первое, что бросилось ему в глаза, – это рассыпавшиеся по спине медсестры Пэм темно-рыжие волосы.
Она стояла прямо перед ним.
– Семь…
Лицом к двери Беверли.
– Шесть…
Держа шприц в правой руке, как нож.
– Пять…
Он продолжал отводить дверь назад, позволяя ей беззвучно поворачиваться на петлях.
– Четыре…
Остановил ее, не дав стукнуться о стену, стоя уже на пороге.
– Три…
Итан окинул пол взглядом, чтобы убедиться, что не отбрасывает тени, но даже если бы отбрасывал, эта мигающая люминесцентная лампа замаскировала бы ее.
– Два и один, и теперь я сердита. Очень-очень сердита. – Вытащив что-то из кармана, медсестра сказала: – Я в подвале, западное крыло; практически уверена, что он здесь. Жду вашего прибытия, прием.
Рация изрыгнула треск помех, и мужской голос отозвался:
– Понял, идем.
Теперь наркотик врезал по Итану во всю мощь, колени обмякли, зрение начало рывками сходить с рельсов, теряя четкость и двоясь.
Вот-вот здесь будет больше народу.
Нужно сделать это сейчас же.
Он твердил себе пошел, пошел, пошел, хоть и сомневался, что ему хватит сил или хотя бы присутствия духа.
Попятился на несколько шагов в комнату, чтобы удлинить разбег, сделал длинный, глубокий вдох и опрометью ринулся вперед.