Она покачала головой…
– А об Интернете? «Фейсбуке»? «Твиттере»?
…и продолжала качать.
– Ваш президент… – начал Итан.
– Рональд Рейган.
– В две тысячи восьмом Америка избрала своего первого черного президента Барака Обаму. Вы никогда не слыхали о катастрофе «Челленджера»?
Он заметил, что фонарик у нее в руке задрожал.
– Нет.
– Падении Берлинской стены?
– Нет, ничего такого.
– Двух войнах в Заливе? Одиннадцатого сентября?
– Вы мне голову морочите? – Беверли поглядела с прищуром: одна мера гнева, две – страха. – О боже! Вы с ними, не так ли?
– Конечно, нет. Сколько вам лет?
– Тридцать четыре.
– И ваш день рождения…
– Первого ноября.
– Какого года?
– Тысяча девятьсот пятидесятого.
– Вам должен был исполниться шестьдесят один год, Беверли.
– Не понимаю, что это значит.
– Тогда нас уже двое.
– Здешние люди… они не говорят друг с другом ни о чем за пределами Заплутавших Сосен, – промолвила она. – Это одно из правил.
– О чем это вы?
– Они называют это «жизнью текущим моментом». Не допускают никаких разговоров о политике. Никаких разговоров о прежней жизни. Никаких дискуссий о поп-культуре – кино, книгах, музыке. По меньшей мере тех, которые недоступны здесь, в городе. Не знаю, заметили ли вы, но тут нет практически никаких торговых марок. Даже деньги с придурью. До последнего времени я не замечала, но вся наличность здесь из пятидесятых и шестидесятых. Ни одной более поздней монетки. И ни календарей, ни газет. Единственное, благодаря чему я сохранила счет времени пребывания здесь, – это то, что я веду дневник.
– И почему это так?
– Не знаю, но наказывают за проступок сурово.
Нога Итана, сдавленная скотчем, пульсировала, но хотя бы кровотечение унялось. Покамест пусть его, но скоро повязку придется ослабить.
– Если я узнаю, что вы с ними… – начала Беверли.
– Я не с ними, кем бы они ни были.
Глаза ее набрякли слезами. Сморгнув их, Беверли утерла блестящие дорожки, оставшиеся на щеках.
Итан привалился спиной к стене.
Озноб и боли усугубились.
Он по-прежнему слышал, как дождь барабанит по кровле над ними, и по-прежнему за витражным окном господствовала ночь.
Подняв одеяло с пола, Беверли накинула его Итану на плечи.
– Вы прямо горите, – заметила она.
– Я спросил вас, что это за место, но настоящего ответа так и не дождался.
– Потому что я не знаю.
– Вам известно больше, чем мне.
– Чем больше знаешь, тем странней становится. Чем меньше знаешь…
– Вы провели здесь год. Как вам удалось выжить?
Она рассмеялась – печально и смиренно:
– Делая то же, что и все… покупаясь на враки.
– Какие враки?
– Что все чудесно. Что все мы живем в идеальном городке.