– Я предупреждал вас, что моему господину нездоровится… – пробормотал мэтр Танги, заметив, что Екатерина прижала рукав платья к носу.
Мы приблизились к двери спальни. Завидев нас, стражники у входа вытянулись в струнку.
– Дочь короля пришла повидать моего господина, – сообщил дю Шатель камердинеру, поднявшемуся с табурета.
– Пожалуйста, немедленно доложите его высочеству, что я здесь, – потребовала Екатерина. Ее голос приглушала ткань рукава. – Кто-нибудь за ним присматривает?
– Да, разумеется, принцесса. В некотором роде, – ответил секретарь, пренебрежительно вздернув бровь.
Из покоев дофина внезапно выскочила растрепанная молодая женщина, испуганно запахивая мятый халат, склонилась в реверансе перед Екатериной, что-то неразборчиво пробормотала и юркнула в ближайший коридор. Катрин бросила на меня вопросительный взгляд. Я повела бровью. Людовик не скрывал своих любовниц, но прежде они не смели являть себя ближайшим родственникам дофина.
Снова появился мэтр Танги и, отвесив церемонный поклон Екатерине, объявил:
– Его высочество ждет вас, принцесса.
В положении его высочества ничего высокого не было. Он лежал в груде помятых и запятнанных одеял на широкой кровати с малиновым пологом. Камердинер с несчастным выражением лица держал у кровати серебряный тазик, содержимое которого и являлось источником вони. Блюдо с объедками небрежно стояло среди одеял, а вмятина в перине указывала на недавнее присутствие в постели второго человека. Похоже, высокородная любовница брезгливостью не отличалась и вряд ли имела какое-либо представление об уходе за больным. Людовик, одетый в грязную сорочку, опирался на подушки. На его одутловатом, пожелтевшем лице застыла болезненная гримаса.
– Мне плохо, сестра, – хрипло пожаловался он. – Надеюсь, у тебя важное дело.
– Самое важное – это твое здоровье, Луи, – с искренней заботой ответила Екатерина. – Какой недуг тебя мучает? Что говорит лекарь?
– Тьфу! Лекари? Они хуже гадалок, – фыркнул Людовик и поудобнее устроился на подушках. – В моем недуге повинен Азенкур. – Он заметил переполненный таз, брезгливо скривился и махнул стоящему на коленях слуге. – Унеси эту гадость, болван! Принцессе не стоит на такое смотреть.
Слуга поспешно удалился, унося таз, где среди рвотных масс багровели сгустки крови. Вопреки заявлению Екатерины я не искусна в лечении, но даже мне стало ясно, что Луи мучает не похмелье, а какой-то страшный недуг.
– Вряд ли Азенкур вызывает кровавую рвоту, – заметила Катрин, такая же зоркая, как и я. – Может быть, стоит употреблять поменьше… «воды жизни»? – смело добавила она.