– Юноша, все мы знаем, чай, не вчера родились. Знаем и о том, что мир будет уничтожен, и о том, что нас повесят на дереве. Но все это такая ерунда по сравнению с теми фейерверками восторга от удивительных открытий, которые мы имеем возможность совершать лишь здесь, задействуя ресурсы Сигурда. Только здесь, на этом удаленном от цивилизации острове, мы не ограничены в средствах и времени, избавлены от назойливого контроля со стороны жадного начальства, не отвлекаемся на постылый быт и докучливую родню… – Старик говорил, а толпа кивала и одобрительно гудела. – Мы можем делать все, что нам требуется для свершения открытий: испытывать действия самых сильнодействующих ядов на людях, вживлять грибницы в открытые раны, проводить ампутацию конечностей, меняя их местами… Скажите, юноша, где еще такое возможно в современном мире? Вы нам тут вещаете о спасении вселенной, но не желаете понять, что самая важная вселенная для ученого – это его разум. А мир… Мир давно пора уничтожить, это же очевидно. Зарубите себе на носу: убийцей является тот, кто лишает смерти одного человека. Кто предает смерти миллионы – победитель, а тот, кто осмеливается убить все живое – бог! Мы сами себе боги. Сама наука сделала нас таковыми прежде, чем мы захотели быть людьми. А Христос… Что ж, пусть ваш Христос попробует нас остановить.
Последние слова старика утонули в исступленных аплодисментах. Родин в отчаянии всплеснул руками и застонал:
– Ну неужели же никто из вас меня не поддержит?!
Но ученые лишь посмеивались. Поддержала его только Поля. Да и как сказать поддержала – сделала робкий шажок вперед, потупив глазки. Как будто она и сама толком не определилась, встать ей на сторону Георгия или просто увести пылкого оратора, пока его не побили. Миколог хохотал:
– Ох, сударь! Вы бы свой пыл поумерили! Видели мы уже таких велеречивых человеколюбцев. В доме Красного Солнца мертвых, где наши коллеги изучают радиацию и взрывчатые вещества, был один строптивый британец, Джошуа Геккерлей. Он тоже мечтал трудиться во благо человечества и наотрез отказывался разрабатывать оружие. Сигурд не стал с ним церемониться, и гениальный англичанин познал такие пытки, каких не пожелаешь и врагу. Всю оставшуюся жизнь он обречен провести во тьме и боли, и никогда больше не суждено ему испытать восторга открытий…
Тут Фрис окончательно потерял интерес к беседе и вернулся к своим склянкам. Георгий растерянно огляделся и понял, что искать поддержки в этом вертепе бесполезно. Но что же делать? Дом заперт снаружи, а слюдяные окошки слишком малы для побега, к тому же велика вероятность быть замеченным. Но тут он увидел огромный камин, который не топили, – было довольно тепло. Родин схватил чей-то плащ, закутался с головы до ног и, шепотом попросив Полю не высовываться и ждать его возвращения, юркнул в дымоход.