Шарады, как и все прочие салонные игры, требовали немалой смекалки и определенной подготовки. Человек, участвовавший в игре впервые, с легкостью мог прослыть тугодумом, а то и вовсе оказаться в смешном положении. Правила утонченной забавы на первый взгляд были просты: участники распределялись на две команды – «зрители» и «актеры», ведущий загадывал слово, которое можно было разделить на два. Пантомимой или сценкой со словами (кроме загаданного, разумеется) показывали каждую часть, а потом и слово целиком. Главная же сложность состояла в том, что выступающие вовсе не старались внести ясность, главной их задачей было запутать зрителей. В особых случаях игра и вовсе напоминала театральное представление, когда из закромов извлекались старинные наряды, а с чердаков приносили реквизит, устраивались даже декорации, так что игра растягивалась на несколько часов к всеобщему удовольствию.
В «Медвежьем ухе» сундуки с древностями если и были, то извлекать их на свет божий никто не собирался. Играли по-французски, а иной раз даже без слов, на команды разбивались жребием. Первым демонстрировать загадки выпало Георгию, Полиньке и Янеку, сыну Лутковских. Пока они в курительной придумывали слово и распределяли роли, Дита решила поддержать светскую беседу с симпатичными военными.
– Ох, – начала она, зарумянившись, – обожаю шарады! И еще больше после того, как прочла «Джейн Эйр». Какая же чудесная писательница эта Бронте! Как тонко все подмечает, как точно передает чувства. Я бы когда-нибудь хотела так же влюбиться и испытать такие же приключения. А вы читали ее книги?
Последние слова девушка обращала к англичанину, потупив взор. От этой картины Юленька фыркнула: ей стало обидно, что хорошенькая Дита заигрывает не с ее братом.
– Нет, – холодно ответил Джордж, – не имею привычки тратить время на всякий вздор. Это чтиво годится только для трепетных дамочек, которые так и норовят в обморок упасть!
Немка отшатнулась, будто ее по щеке ударили.
– Надеюсь, вы придерживаетесь такого же мнения, – сменив тон на галантный, обратился англичанин к Юленьке.
Максим побелел от негодования. Человек горячий и прямой, он не терпел подобного отношения. Была б его воля, он бы тут же надавал наглецу затрещин.
– А вот и нет! Разумеется, я предпочитаю книги соотечественников, но поддерживаю Диту. Шарлотта Бронте – чудесный автор, который рисует портрет целого поколения вашей страны. А вы рассуждаете плоско, как, извините, солдафон.
Юленька говорила все это так колко и с таким девичьим задором, что после реплики было впору язык показать. И она бы это сделала, не сомневайтесь, если бы не зоркий взгляд отца, который хоть и не слышал ни слова, но понял, что дочь ведет себя слишком уж дерзко.