Я с упреком спросил, не он ли недавно сочинил симфонию о гармонии звездных миров.
— Я, — отозвался Андре равнодушно. — И сейчас я за космическое товарищество. Но пусть и звездные братцы закатывают рукава.
Ромеро, казалось, слушал одну Веру. За час он не повернул головы — все те же скрещенные на трости руки, надменная скука на лице. Но он уловил, о чем мы тихо препираемся с Андре. Он повернулся к нам:
— Вот первая ваша мысль, дорогой Андре, которая кажется мне основательной. После вчерашней теории я опасался, что на вас надо ставить крест как на мыслителе.
Я поинтересовался, какую теорию Андре он имеет в виду. Не ту ли забавную гипотезу, что неразгаданные враги галактов — невидимки?
— Следующую за этой. Наш друг Андре — генератор новых идей непрерывного действия. Вчера он доказывал, что человек — нечто вроде искусственного сооружения, придуманного в незапамятные времена галактами, которые, создав нас, бросили на Земле свое творение за полной к чему-либо непригодностью.
Ничего похожего на это от Андре я не слыхал.
— Пустяки, — сказал Андре. — Гипотеза как гипотеза — анализ одного из теоретически возможных предположений… У Лусина в институте выводят пегасов и драконов воздействием на гены лошадей и ящериц, почему же не вывести человека генной обработкой обезьян? И вот я предположил, что некогда на земле высадились галакты и, немного поэкспериментировав с обезьянами, создали подобных себе людей. Согласись, допущение это отлично объясняет многие загадки.
— Допущение или фантазия? — переспросил Ромеро. — Раз уж вы начали, доведите свой рассказ до конца, Андре. Я имею в виду оценку, которую дала МУМ вашей любопытной теории.
— МУМ мою гипотезу объявила ненаучной.
— Она назвала ее чепухой, любезный Андре. Она выбрала именно это слово — «чепуха» — для точной квалификации вашего очередного научного творения.
Он сказал это с такой желчью, что меня передернуло.
После речи Веры устроили перерыв, чтоб гости поразмыслили, а в перерыве для желающих была исполнена симфония Андре. Он рассказал о своем творении, потом зазвучала механизированная музыка.
Я слушал концерт с Фиолой в их секторе. Музыка привела ее в недоумение, звуки грубы, а цветовые эффекты примитивны, сказала она. Неужели людей восхищает такое пустое искусство? Я заверил ее, что нормальные люди подобным искусством не восхищаются, а если попадаются штукари вроде Андре, то их высмеивают.
Я постарался также выяснить мнение других звездожителей.
— Значит, так, — сказал я потом Андре. — Альтаирцы полагают, что симфония мягковата, нужно бы подбавить рентгеновских лучей, для альдебаранцев она легковесна, ангелам кажется холодной и разреженной, вегажителям — грубозвучной и однокрасочной… Что еще? У людей узкий спектр условий существования, для них она по-прежнему убийственна. Кто выиграл?