В какой-нибудь просвещенной Франции или тем паче в истово-религиозной Испании красавица Анхен за такие дела живо угодила бы на костер, но Петр, до которого дошли обвинения, велел процесса над новоявленными колдуньями не начинать. Впрочем, потеря нового роскошного дворца, который отобрали у Монсов и отдали под анатомический театр, потеря усадеб и деревень и без того была тяжким ударом для Анхен. Драгоценности почти все были ей оставлены, кроме того самого портрета Петра, оправа которого показалась ей некогда столь дешевой…
Не скоро смирилась Анхен с тем, что любовь царя для нее потеряна навеки, что теперь она никто. Но вот настал 1706 год, и сестрам Монс вышло некоторое послабление. Их начали выпускать в кирху, и однажды Анхен подумала, что, пожалуй, все для нее могло сложиться куда хуже. Положа руку на сердце, в глубине души она даже радовалась, что избавилась от тягостной страсти русского царя! Все равно он никогда не женился бы на ней. А годы сделали Анхен поспокойней. Когда-то она презирала отца за стремление непременно пристроить ее замуж за хорошего человека. Теперь она только об этом и мечтала, тем паче что такой человек уже замаячил на ее горизонте.
Анхен умудрилась сохранить свою красоту, которая действовала на мужчин словно вино. И очередной глоток этого вина невзначай хлебнул прусский посланник Георг Иоганн фон Кейзерлинг. Именно его ходатайству была обязана Анхен тем, что ей разрешили посещать кирху. Он хлопотал о ее полном освобождении и не побоялся заявить Петру, что желает взять Анхен за себя замуж.
И тут на сцену вновь вышел — нет, выскочил! — тот человек, благодаря которому Анхен, строго говоря, и попала в постель Петра. То есть Алексашка Меншиков.
Вся штука в том, что друг Петруша очень долго зализывал сердечные раны, нанесенные Анхен. И хотя Алексашка умудрился утешить его, подложив ему в постель новую пылкую красавицу по имени Марта Скавронская, он опасался, что старая любовь может вспыхнуть сызнова, стоит Петру только увидеть ту, которой он отдал столько душевных сил и которая некогда значила для него так много, что даже могла бы стать государыней всея Руси. Допустить возвращение Анхен было нельзя: ведь она оказалась неблагодарной тварью и ничем не вознаградила Алексашку за то, что он некогда лишил ее невинности. Алексашка не имел никакого влияния на Анхен, а между тем Марта Скавронская стала послушной игрушкой в его руках. Значит, именно она должна и впредь оставаться при Петре!
Однако Кейзерлинг не унимался. Он был рыцарем по духу, это раз, а во-вторых, в глубине души ненавидел всех русских вообще и их нелепого царя — в частности. Он положил себе непременно спасти Анхен и непременно жениться на ней.