Я достаю ноутбук, и он наблюдает за мной, чуть склонив голову набок.
– Могу я узнать, почему возобновлено расследование? – Грейс смотрит на каждого из нас по очереди.
– Дело и не было закрыто, – отвечает Эллис.
– Но прошел год…
– Такова наша работа.
Грейвс ждет, что Эллис добавит что-то еще, но тот замолкает.
– Я впервые увидел ее два года назад. – Грейвс смотрит на зеленую папку, лежащую перед ним на столе, потом поднимает глаза на нас. – В сентябре. Кажется, в сентябре.
– По чьей рекомендации она к вам обратилась? Своего лечащего врача?
– Кэтрин пришла по собственной инициативе. Вначале она старалась сохранить инкогнито.
– Каким образом?
– Ну, например, записываясь на прием, назвала вымышленное имя.
– Вы редко с этим сталкиваетесь?
– Случается иногда.
– А почему Кэтрин так поступила?
Грейвс терпеливо объясняет:
– Пациентка не желала, чтобы кто-то узнал, что она обращалась за помощью. Боялась огласки. По этой же причине она запретила мне связываться с ее врачом.
– Но все же она сообщила вам свое настоящее имя?
– И поскольку так получилось, свой настоящий адрес, а это делают далеко не все.
– Итак, вы впервые с ней встретились. Здесь?
– Да.
Кэтрин сидела в этом кабинете, возможно, в сером костюме и со сдержанной улыбкой на лице… Как Грейс отреагировал на эту улыбку? Поделится ли он с нами своими умозаключениями?
– Расскажите о вашей первой встрече, – продолжает Эллис.
– Все было как со всеми пациентами. Первичная консультация занимает два часа. За это время я пытаюсь составить представление о жизни пациента. Мы говорим о его проблемах и об их влиянии.
– И каковы были проблемы Кэтрин?
Грейвс замолкает, словно обдумывает ответ или опять делает пометки в блокноте.
– Вы ведь слышали о врачебной тайне? – наконец произносит он.
– Да, – кивает Эллис. – Скажите, вы обладаете информацией, имеющей отношение к ее смерти?
Грейвс поджимает губы.
– Или вы полагаете, что она еще жива?
По глазам Грейвса понятно, что он так не считает.
Эллис продолжает давить:
– Итак, Кэтрин рассказала вам…
– Что ей тяжело жить и работать, у нее синдром выгорания, ни на что нет сил. Она была чрезвычайно встревожена тем, что может допустить ошибку.
– Какую ошибку?
– Ошибку в работе, – отвечает Грейвс таким тоном, будто это очевидно.
– А в прошлом у нее случались ошибки?
– Я задавал этот вопрос. Она вспомнила лишь о нескольких мелочах, которые исправила почти мгновенно, прежде чем возникли необратимые последствия. Ничего серьезного, но ее преследовал страх катастрофы. А что, если… понимаете? – Доктор замолкает, размышляя. Эти паузы – его стиль общения. Профессиональный прием? Предоставление возможности пациенту начать говорить? Или он делает пометки? – Сначала у меня не было повода сомневаться, что Кэтрин работает в рекламном агентстве. Она не призналась, что врач.