– Итак, вы постарались ей помочь. Как?
– Изначально Кэтрин надеялась получить от меня лекарство, которое придало бы ей сил и желания трудиться.
– И вы его выписали?
– Нет. Я не знал, принимает ли она другие препараты, а сочетание их может быть опасно. Обычно терапевт рекомендовал бы…
– Но Кэтрин не назвала вам имя врача.
– Именно. В ее случае мне пришлось бы действовать вслепую, а это огромный риск.
– Вы полагали, она многое от вас скрывает?
– Разумеется, но таков был ее характер. Привычка все скрывать, не позволять кому-либо что-то узнать о ней. – Еще одна недолгая пауза. – Я хотел перенаправить ее к психотерапевту, к человеку, способному помочь ей добраться до корня проблемы, изменить ее поведение и реакции. Кэтрин отказалась, она не была готова к такому уровню воздействия.
– Но вы продолжали сами проводить сеансы?
– Да. Как правило, я встречаюсь с пациентом через три недели после первого сеанса, чтобы проследить за результатами.
– И она пришла.
Грейвс продолжает, игнорируя замечание Эллиса:
– Затем каждые шесть недель. Кэтрин была, как мы говорим, «хорошим» пациентом. Пунктуальная, готовая к взаимодействию – по крайней мере, насколько сама себе позволяла. Она сказала, что мое лечение ей помогало. Я предполагал, что в какой-то момент плотину прорвет, но пока я мог сдерживать напор, давая ей возможность поговорить.
Я решаю, что настал момент для интересующего меня вопроса.
– Какой она была?
Доктор вновь берет паузу, словно оценивает меня, прежде чем ответить.
– У нее была классическая депрессия. Очень низкая самооценка, несмотря на все успехи. Спала тревожно, очень рано просыпалась. Типичные симптомы. Частые колебания настроения – утром она была мрачной и подавленной, днем ей становилось лучше, а вечером опять плохо, отсюда и проблемы со сном. У нее были все признаки маниакально-депрессивного психоза. Нарушения концентрации внимания, она постоянно нервничала, что память может ее подвести.
– А что вы можете сказать о ее страхах? – ринулся в бой Эллис. – Кэтрин никогда не говорила о своих врагах? Людях, ее ненавидящих и желающих ей смерти?
Грейвс хмурится:
– Хотите спросить, не страдала ли она параноидальным расстройством личности?
– Я хочу спросить, не угрожали ли ей?
– Кэтрин не была параноиком. Она была уверена, что окружающие ее не любят, но это следствие депрессии. Как я уже сказал, у нее наблюдались многие классические симптомы: стремление к уединению, потеря аппетита, отсутствие самоуважения. Чувство бесполезности, тревоги, вины. Это не паранойя.
– Почему же она испытывала чувство вины?