– То будем задавать другие вопросы? Но так бывает не всегда.
Грейвс сидит неподвижно, выражение его лица не меняется, но он чувствует, что здесь что-то не так. Что-то в вопросах Эллиса навело его на эту мысль. Грейвс непременно позвонит боссу Эллиса. Но спросит ли он об Элизабет Кроу? Вот это уже интересно.
– Что ж, – произносит он наконец, – если вы закончили…
Он встает и кладет руку на папку, лежащую на столе.
– Последний вопрос. Как Кэтрин оплачивала ваши услуги?
– Наличными. – Грейвс улыбается немного пренебрежительно.
И тут я понимаю, что было не так.
За нами тихо закрывается черная глянцевая дверь, и мы спускаемся по ступенькам.
– Хороший человек, – говорит Эллис. – Если бы я имел склонность к суициду, разговор с ним многое бы изменил.
– Нам надо поговорить, – перебиваю его я.
Эллис подходит к машине и нажимает на кнопку брелока.
– Точно. Садитесь.
– Не здесь.
– Садитесь.
Я опускаюсь на пассажирское сиденье и захлопываю дверцу. В салоне пахнет освежителем воздуха. Эллис протягивает мне флешку – еще один допрос? – но стоит мне ухватиться за нее, как он сжимает ее крепче и смотрит исподлобья.
– Вы так ничего мне не объяснили. Только не говорите: «Что я должна была объяснить?» Вы отлично понимаете. Я пять дней работаю по делу Кэтрин Галлахер, все время я занимаюсь только этим и ничем другим, перебираю каждую деталь, и что я получаю? Никаких угроз. Никаких признаков, что она погибла насильственной смертью. Никаких мотивов – она не ошибалась, никого не угробила, все родственники довольны, никто не прячет камень за пазухой. Коллеги ничего о ней не знали. Нет людей, которые бы ее любили, но нет и тех, кто ненавидел. Грейвс, конечно, подонок, но его выводы верны.
– Грейвс ошибается.
– Да что вы? И в чем же?
Я представляю образ той Кэтрин, которую знал Марк Девлин: женщину, способную на многие плохие поступки, лишенную сдерживающих ее границ. Филдинг говорил, что она совершила немыслимое по степени жестокости убийство, за которое Программа недостаточное наказание.
Профессионал такого уровня, как Грейвс, должен был увидеть это через несколько секунд после начала разговора.
– Итак, Карла? Что не так? Что я упустил? Я проверил, в больнице все чисто. Вне работы тоже ничего, если не считать полуромана с «охотником за головами». Одинокая чудаковатая женщина в депрессии. Карла, я проверил все, и знаете, что я думаю? Пока все ведет к тому, что она покончила жизнь самоубийством. Все просто. Но не для вас. Вы единственная, кто твердит об убийстве. Почему вы так уверены? Лучше не говорите мне. Интуиция подсказывает, что мне не стоит в это лезть. Но вы что-то знаете и не говорите. Что это, Карла?