Кейт стоит в холле, как будто ждала его прихода. Лицо белое, словно лист бумаги, черты заострились. Боль изменила ее, но не только она, появилось еще нечто, чего он не видел в ней раньше. Рука лежит на животе, под тонкой тканью рубашки просматривается повязка.
– Это ты, – говорит она.
– Одевайся.
Кейт направляется к лестнице, но слишком медленно, машинально стараясь защитить тело от боли.
Взявшись за перила, она оборачивается.
– Зачем ты здесь? Эллис ушел. Ему звонила женщина из Скотленд-Ярда, назначила встречу. – И затем, помолчав: – Он спросил, справлюсь ли я сама. – Кейт произнесла эту фразу так, словно это шутка. – Они узнали, где ты. Надо поменять место.
Подумав несколько секунд, она произносит:
– Все разваливается, так?
Впрочем, взгляд ее при этом остается равнодушным.
Он молчит.
Кейт кивает и начинает медленно подниматься по лестнице.
В таком состоянии она была и тогда, в мастерской, прежде чем он сделал ей укол.
Пассивная, вялая.
Йоханссон проходит в ванную на первом этаже, скидывает куртку и внимательно вглядывается в зеркало. На спине кровь просочилась сквозь повязку.
У нее нет желания жить.
Когда они выходят из дома, уже совсем темно. Она не спрашивает, куда они идут. Он подводит ее к машине – два инвалида, поддерживающие друг друга. Скорее всего, у нас нет шанса.
Кейт вскрикивает, когда он помогает ей сесть в машину.
Йоханссон с трудом занимает место за рулем и закрывает дверцу. Она сидит и смотрит прямо перед собой.
– Эллис сказал мне, что Уильям умер. И его друг Ян. И Марк Девлин. – Кейт поворачивается к нему, в ее глазах нет ничего, все эмоции и чувства покинули ее. – Это из-за меня. Из-за моего высокомерия. Мне льстило это предложение. Она сказала, это ради будущего страны, что я помогу спасти жизни. Она говорила, что он обязательно заговорит. Понадобится всего несколько часов, по ее словам, не больше. – Кейт замолкает. Йоханссон не произносит ни слова. – В конце первого дня Дэниел рассказал мне, что с ним будет. Он все знал заранее, но я не слушала, не предполагала, что все зайдет так далеко. Четыре дня я помогала ему жить, четыре дня, потому что не понимала, насколько не права. Надо было убить его в самом начале, когда он просил меня об этом. – Она отворачивается к окну. – Ты не сказал, что с нами все будет хорошо.
– Я все улажу.
Йоханссон достает телефон и набирает номер Филдинга:
– Она у меня.
– Им нужны доказательства.
– Они их получат.