Девкалион говорит:
— Очень давно ты рассказал свою историю Роберту Уолтону, тому человеку на борту ледокола в Арктике. Его письма и журналы использовала Мэри Шелли для своего рассказа. Уолтон сказал, что ты умер на корабле и сфабриковал тошнотворную историю о том, что я посетил твое смертное ложе и раскаялся ему. Сколько ты заплатил Уолтону, чтобы он сказал о твоей гибели на этом судне?
— Не я, — отвечает Виктор Безупречный. — Твой создатель заплатил ему, и щедро. Ты забыл, что я не тот, кто создал тебя. Я всего лишь его клон.
— Ты — это он, кем бы он ни был, — настаивает гигант. — Он в тебе, все его знания и все его грехи. Ты — его концентрат. Используя доверчивого Уолтона, ты показал себя миру дефектной, но сострадательной, любящей, благородной фигурой, многое переставив с ног на голову и так решительно представил правильным все неправильное, что делал. Каждый раз, когда я читал твои слова, страницы смердели твоим фальшивым смирением, выраженным с таким же лицемерием, как и с чрезмерностью.
Создание подходит и кажется с каждым шагом больше. Но Виктор Безупречный не отступает. Он не знает, как. Кроме того, он неуязвим для него.
Девкалион говорит:
— Страницы воняли твоей бездонной жалостью к себе, так плохо замаскированной, к сожалению, кривлянием твоего многословного самоосуждения, хитрым свойством твоего раскаяния, как у материалиста, которого заботит не Бог и поэтому это не раскаяние вовсе, а только безысходность от последствий твоих действий. На протяжении веков я был монстром, а ты — исполненным благих намерений идеалистом, утверждающим, что исправишь все, что натворил, если только выпадет шанс. Но такие, как ты, не исправляют. Ты делаешь такое же зло снова и снова, даже с большим пылом, вызывая даже большие страдания, потому что ты неспособен признать ошибку.
— Я не совершал ошибок, — с уверенностью заверяет его Виктор Безупречный, — и не был твоим создателем.
Увеличиваясь в размерах, гигант говорит:
— Ты мой создатель.
— Это твоя ошибка, которую ты, судя по всему, неспособен признать. Я не Виктор, а Виктор Безупречный.
Девкалион кладет руки на плечи Виктору, сжимая так сильно, что невозможно ими подвигать или вырваться.
— Я был когда-то монстром, когда ты создал меня, — говорит гигант. — Полон ярости и горяч на убийство. Но молния мне дала свободу воли… и переделала меня за прошедшие столетия. Я больше не монстр. Но ты монстр, которым был всегда.
— Отпусти меня, — требует Виктор.
Гигант ничего не говорит, но странный свет пульсирует в его грозных глазах.
— Посмотри на себя в зеркало, — предлагает Виктор. — Ты хочешь, чтобы нормальная часть была так же изуродована, как и другая? Или я должен вместо этого заставить твой череп взорваться и покончить с тобой навсегда?