— Ну что?
— Четыре, — я не стал уточнять детали, сразу спросил, — ты выучил?
— Ага. И отрывок из Онегина успел тут прочитать. Пятёрку получил, — похвастался Олег и перешел на шепот, — чуть по-английски его не прочел. Представляешь?
— Представляю, а я, насчет тебя уже с англичанкой договорился. Она тебя сейчас в учительской ждёт.
— Как в учительской! — воскликнул Савин так, что к нам разом все обернулись.
— Нельзя было где-нибудь отдельно, или потом? — уже шепотом спросил он, — туда же сейчас все учителя припрутся.
— Ну, уж прости, — развел я руки, — так получилось. Пошли, а то времени нет. Провожу тебя до кабинета.
По дороге Олег читал выученный текст, а я поправлял не только ошибки, но и произношение. Нагнали Щупко, она как раз входила в учительскую. У двери мы остановились.
— Давай, иди. Ни пуха… — и я ободряюще пожал плечо Олегу. — Я тебя в классе подожду.
Савин как-то жалобно на меня взглянул, тяжело вздохнул и выпалил:
— К черту! — И, открыв дверь, решительно шагнул в кабинет.
Скрестил за Олега пальцы и направился обратно. В переходе между корпусами увидел идущего навстречу хмурого Макса Громина. Он тоже меня заметил. Согласно нашей договоренности развернули головы в разные стороны и спокойно разминулись. Уже за спиной, сквозь школьный гам, различил его тяжелый вздох. Ну-ну, не нравится? А что ты думал? Впрочем, черт с этим Громиным. Не надо себе хорошее настроение портить.
Только я подошел к своей парте, как меня сразу окружили пацаны. Как оказалось, по той же теме, что пытались подойти перед уроком литературы:
— Сегёга, здорово ты врезал Громозеке!
— А как в бок ему дал!
— А в нос!
— … обалденно ногой так…
Я переводил взгляд от одного к другому. Интересно — откуда они знают такие подробности? Ведь не было в скверике никого кроме Громинской компании, меня и Савина. А издалека очень трудно было бы что-то разглядеть, кусты и деревья мешают.
— А откуда знаете? — спрашиваю.
— Так вся школа об этом говорит, — ответил за всех Ульский.
Обалдеть! Никто ничего не видел, а знают всё, как будто лично присутствовали на разборе. И кто проболтался? Савин? Так он никогда излишней болтливостью не отличался. Толще, Вершине и Громину вообще это не выгодно. Не от этого ли, кстати, Макс так сегодня хмур? Его проблемы. Тогда кто же? Не тот ли, четвёртый, что всё время за забором сидел, а потом сбежал, как только я метнул нож?
Одноклассники продолжали спрашивать и одновременно отвечать на свои же вопросы. Я им не мешал, думая о своём, и тут услышал такое, отчего чуть со стула не упал:
— … и ведь как ножом махнул… махаловка до крови была…