В новом танце София сотворила интимность, доселе недопустимую в клубе. Если прежний лозунг звучал как «я танцую, руками не трогать», то теперь — «я рассказываю, трогать нет нужды». Все выставлено напоказ, с прятками покончено, желание подглядывать отпадает само собой. Немыслимая дерзость для заведения, где полно темных закоулков: две танцовщицы, привыкшие прятаться за лоском притворного желания, открыто демонстрируют себя. Они танцуют, выворачиваясь наизнанку, а не сворачиваясь, — повадки улитки отброшены; они раскрываются — подспудную назойливость побоку. София и Каролина двигались внутри музыки как в истинном танце, а не в его порнографической копии. Они танцевали с явной охотой, с азартом, словно выступали не столько ради денег, сколько ради самого танца. И, как обычно бывает, когда не стремишься ублажить публику и тем сильнее ей нравишься, номер оказался весьма прибыльным. Оправдав ожидания Софии — новая работа ей определенно нравилась, — удовольствие не отменяло финансовых причин, по которым она решилась сменить амплуа.
Шли дни, и София поняла, что увлеклась хореографией, она предвкушала создание новых номеров, репетиций с Каролиной, а потом и с опытной Хелен. Вскоре стали поступать заявки на участие в ее мини-шоу из других смен — девушки осознали, что Софии и Каролине на сцене куда веселее, чем им в зале у столиков. С тех пор как ей исполнилось шесть лет, Софии впервые стало ясно, что она может в жизни что-то еще, кроме как танцевать. Правда, лучше бы эту мысль не сопровождали столь форс-мажорные обстоятельства. Будь у нее выбор, София предпочла бы обрести взрослый взгляд на жизнь лет в тридцать, не раньше, но, учитывая, что она физически росла с каждым днем, прозрение оказалось не лишним.
Три недели все шло хорошо. Просто отлично. Три недели отменной работы, хороших денег и удовольствия, никакого беспокойства о будущем — дальше репетиции следующего номера София не загадывала. Приходила на работу, где ей нравилось, где ей аплодировали, и возвращалась домой усталая, но в хорошем настроении. Дома она развлекалась с Габриэлем, избегая слов, избегая разговоров о своих чувствах, но развлекалась с радостью, и очень часто ее шепот почти походил на правду, походил на настоящие отношения. В клуб она являлась рано, работала над новыми номерами с Каролиной, Хелен и другими девушками, между выступлениями сидела за сценой, придумывая новые движения для завтрашних репетиций. Сама она танцевала четырежды по будням, пять, иногда шесть раз — по пятницам и субботам, множа наличные и похвалы. Спала беспробудным сном труженицы и счастливой любовницы, ловко уклоняясь от мыслей о том, что ей предстоит, ловко уклоняясь от общения с Мартой и Джеймсом, проскальзывая тенью мимо их двери по дороге на работу и возвращаясь поздно ночью к ангелу, ждавшему ее наверху.