Габриэль появляется во сне. На изнанке век. Он обнимает спящую Софию, и она обнимает его, и обоим становится лучше, вдвоем лучше, хотя оба знают, что они ничего не в силах изменить. И все же, если начистоту, ей легче, оттого что он здесь, оттого что она заставила его прийти, заманила его в свой сон. Но и спящая София сомневается: не выдумка ли все это, не буйная ли фантазия рехнутой стервы, игра воображения измученной дурехи. Измученной перспективой материнства, от которого никуда не деться. Не сотворила ли она этого парня из собственного желания, и не потому ли он исчез утром, что желание ослабло? А если так, то как заставить его не уходить по утрам? Как удержать в постели? София не знает, где выдумки, а где реальность, но из сна он не уходит. Во сне София просыпается в объятиях Габриэля.
Он не всезнающий и не Большой Брат, и на этот раз даже никакого секса, он просто обнимает ее. Что само по себе тоже неплохо. Учитывая ее состояние. Учитывая ее тоску. София знает, что это сон, но, проснувшись, она сделает сон явью.
Когда она проснулась, его не было. София отправилась на работу. Не думала ни о чем пять долгих часов. Отодвинула в сторону сердитые мысли о пропавшем парне, ужас перед будущим младенцем, перед затаившейся хваткой депрессией и трудилась в упоении весь вечер, подогревая свой клубный танец классической страстью. София танцевала так, словно хотела снести чью-то голову, горделивая львица в бюстгальтере из тигровой кожи. В середине вечера Денни пришлось с ней поговорить. Она отпугивает клиентов. Верно, их легко напугать, но все же. Полная самоотдача — не совсем то, чего ищет гуляка праздный. Хорошо бы она чуть убавила экспрессии, иначе ошарашенная публика задолго до закрытия, вопя от страха, повалит к выходу. Чего Денни очень не хочется. Не хватало только, чтобы его лучшая танцовщица выжила гостей из клуба. Клиенты хотят синтетического секса на тарелочке, поднесенной к их столу прелестнейшей, покорнейшей и вежливейшей официанткой. А им преподносят нечто пугающе похожее на правду, подают на дымящемся вертеле, суют под нос шипящую реальность, пляска дервиша — какой уж тут комфорт!
София готова была возразить: она танцовщица, а Денни, хотя и владеет заведением, в хореографии ничего не смыслит. Но увидела, как Каролина и Сандра кивают, соглашаясь с хозяином. Мнение босса о ее способностях Софию не волновало, но она знала, что другие танцовщицы не могут ошибаться. Отступив на шаг, глубоко вдохнула, извинилась, улыбнулась приятным молодым людям в уже помятых новеньких костюмах и ушла, чтобы вернуться через пять, десять, самое большее пятнадцать минут. В домашнем покое гримерки она освежилась, дважды приняв душ — обжигающий и ледяной. Ни кипяток, ни холод не помогли, но доходчиво напомнили, где она находится. В женской гримерной, на рабочем месте. Она обязана делать свое дело, зарабатывать деньги, и не стоит сжигать мосты. Еще не время, но это время придет. Когда станет виден живот. Когда ей понадобятся сбережения.