Он ужасно ослаб и стал таким худым, что под обвисшей кожей отчетливо виднелись очертания скелета. Его изможденное тело то и дело сотрясал могильный кашель, и после таких припадков он оставался совершенно разбитым, а вместо обычного дыхания из его груди вырывался какой-то тонкий свист. К тому времени, как мы сошли с парохода, доставившего нас по реке Гудзон в Нью-Йорк, от Лайонела уже оставались кожа да кости.
Выйдя на берег, мы поймали кэб и поехали прямо на Бродвей, где я сняла для нас две комнаты — заснуть в одном номере с кашлявшим Лайонелом я все равно не смогла бы.
Уложив его в постель, я прошлась по близлежащим магазинам и закупила еды и питья на несколько дней вперед. Вернувшись с покупками, я подошла к его постели. Он лежал на подушке, как мертвый: глаза ввалились, рот был полуоткрыт. Но грудь его еще вздымалась и из легких вырывался слабый свист. Поглядывая на него, я стала готовить еду. Я устала с дороги и сильно проголодалась, так что моя порция была проглочена в мгновение ока. Потом я положила на тарелку жареного цыпленка и поставила ее рядом с Лайонелом, чтобы, когда проснется, он мог сразу подкрепиться.
Закончив все приготовления, я отправилась к себе в комнату и прилегла на кровать немного отдохнуть, но, видимо, сон незаметно одолел меня, потому что, когда я снова открыла глаза, в комнате было уже совершенно темно. Я поспешила в комнату Лайонела и увидела, что он сидит в постели и с кем-то разговаривает, хотя в комнате, кроме него, никого не было.
Он кивал головой, поворачивался то туда, то сюда, приветливо улыбался, жестикулировал, словно обсуждая что-то с несколькими невидимыми собеседниками, окружившими его ложе. Я поставила стул возле его кровати, взяла его за руку, села рядом с ним и попыталась как-то привлечь к себе его внимание.
— Лайонел, — крикнула я, нервно оглянувшись, потому что он вдруг обратился к кому-то, кто незримо для меня стоял за моей спиной. Я дернула его за руку, надеясь, что он на меня хотя бы посмотрит.
Вдруг он воскликнул:
— Мама! Как я рад, что снова тебя вижу!
Его голос дрожал от радостного возбуждения. За окном все больше темнело, в комнате становилось холодно… и страшно. Я в ужасе отдернула от него руку и отбежала к двери, а за моей спиной все слышался приветливый голос Лайонела, узнававшего все новых и новых родственников, которые приходили к нему из далекого прошлого.
Я прислонилась к двери и почувствовала, как по голове у меня поползли противные мурашки — словно сотни маленьких пауков быстро пробираются между корней волос. Казалось, вся комната наполнена призраками мертвецов, которые приветствовали Лайонела и звали его за собой, в свою загробную жизнь. Хотя комната уже полностью погрузилась в ночную мглу, мне казалось, что я отчетливо ощущаю присутствие духов, которые толпились у его кровати и, переходя с места на место, вели с ним оживленную беседу.