Он взял кольца с прилавка и мельком на них посмотрел.
— Стекляшки, — ухмыльнулся он, — очень симпатичные, но всего лишь стекляшки. Пара шиллингов — красная цена. Ну, так… сколько вы за них хотите?
Я немного растерялась, но тут мое внимание отвлекло частое постукивание по стеклу, раздавшееся за моей спиной. Я подумала, что это мистер Доукинс, которому не терпится получить свои деньги, но, обернувшись, увидела проказливую физиономию уличного мальчишки, который, высунув язык, прижался носом к стеклу. Я улыбнулась и повернулась обратно, но стук раздался снова — еще громче и настойчивее.
Лавочник, разъяренный непрошеным вмешательством, выскочил на крыльцо.
— Если ты хочешь купить себе часы — так войди и купи себе часы! А если ты не хочешь купить часы — так убери от моего окна свой поросячий нос, негодный мальчишка!
Мальчишка пальцами растянул себе рот до ушей, высунул длинный язык и помчался по улице. За это время я успела собраться с мыслями и твердо решила, что не позволю себя надуть и запутать, но и долго торговаться из-за этих колец — тоже не стану.
— Я хочу получить семнадцать фунтов, — объявила я, когда он вернулся за прилавок, — а если вы мне столько не заплатите — что ж, придется мне найти другого покупателя.
Он достал из кармана увеличительное стекло и, внимательно осмотрев кольца, бросил на меня тяжелый, пронзительный взгляд.
— Четырнадцать фунтов. Это мое последнее слово. Больше они не стоят.
Я потянулась за кольцами.
— Я должна вот тому человеку за дверью ровно семнадцать фунтов. Так что я никак не могу отдать кольца ни на пенни дешевле.
Он отступил на шаг назад так, чтобы я не могла до него дотянуться.
— Немедленно верните мне кольца, — сердито сказала я.
— Так вы, значит, задолжали тому парню деньжат?
Его лицо несколько смягчилось, но сдаться без боя он не мог и хотел, чтобы последнее слово в нашем торге осталось за ним. Он обреченно поднял руки и покачал головой.
— Эх… Хорошенькие мордашки и хорошенькие колечки когда-нибудь меня погубят.
Наконец, скрепя сердце, он достал кошелек и, медленно отсчитав семнадцать соверенов, протянул их мне с выражением подлинного страдания на лице.
Мистер Доукинс уже начал терять терпение и хотел забрать у меня деньги прямо у выхода из магазина, но я ему их не отдала.
— Вам придется подождать, пока мы не вернемся в гостиницу. Там вы дадите мне расписку в том, что деньги получены сполна.
Оплатив счет, я поднялась в спальню, где собиралась дожидаться возвращения Джеймса.
Я сидела на кровати, лениво оглядывая комнату, и вдруг заметила, что в ней нет никаких следов пребывания Джеймса. Обычно повсюду бывали разбросаны какие-нибудь его вещи: расческа, писчая бумага, галстук. Тут я припомнила, что еще неделю назад я как раз обратила внимание на то, что у нас в комнате замечательный порядок. Тогда я подумала, что Джеймс, вероятно, убрал все свои вещи в ящики шкафа или в гардероб.