Как только последние дома деревни скрылись за придорожными холмами, я, нахлестывая нагайкой, пустил лошадь вскачь и еще засветло, в тот же день добрался до дома друга своего отца, к которому ездил незадолго до злополучного бунта. Забрав бочонок с драгоценностями, я сказал, что, к сожалению, не смогу с ним поужинать, потому что должен в тот же день быть в порту города В. и переправить золото за границу. Он не стал ничего спрашивать и только предложил мне оставить у него свою лошадь и взять взамен любую из его конюшни. Это предложение было тем более кстати, что моя была совершенно загнана и все равно не смогла бы проделать остаток пути.
По дороге в город я остановился у протекавшей возле тракта реки, слез с коня, переложил драгоценности из бочонка в потайной карман в подкладке кафтана, запихнул в бочонок камень, сложил туда же запачканную кровью одежду и швырнул все это в глубокий омут. Освободившись от улик, я поскакал дальше.
В портовый город В. я прибыл уже поздно вечером. Отправившись в гостиницу, я снял комнату и поставил в конюшню лошадь. Потом наскоро проглотил мясо с картошкой, которое подали на ужин, и принялся рыскать по портовым кабакам в поисках какого-нибудь моряка, чье судно готовится к отплытию. Мне повезло: уже второй опрошенный мной матрос сказал, что его корабль со смешанным грузом направляется во Францию и должен отчалить на рассвете, с началом прилива. Когда я спросил его, можно ли договориться с его капитаном, чтобы тот взял на борт еще одного пассажира, не задавая лишних вопросов, матрос подмигнул мне и почесал пальцем нос. Потом он опустил руку и протянул ее мне ладонью кверху. Я понял его намек, и за десять рублей он рассказал мне, что капитан, ни о чем не спрашивая, свободно принимает на борт безымянных пассажиров и что стоит это двести рублей с человека вне зависимости от того, насколько далеко ты отправляешься. Моряк дал мне понять, что эти сведения он сообщает мне исключительно по секрету, потому что капитан держит свои делишки в тайне и не подозревает, что некоторые члены экипажа догадываются о том, чем он занимается. Если же не соблюдать в таких делах секретность, сразу попадешь в лапы полиции, шпики которой шныряют в порту повсюду. Порасспросив прохожих, я выяснил, где находится лавка ювелира. Когда я пришел к нему, он уже готовился отойти ко сну. Немного поторговавшись, я получил в обмен на часть драгоценностей искомые двести рублей. Уладив все дела в городе, я вернулся в свою комнату, написал другу своего отца письмо, в котором сообщил ему, где он может забрать свою лошадь, заплатил хозяину гостиницы за постой и содержание коня и предупредил его, что за лошадью должны приехать в течение недели.