- Тише, ведьмочка, тише. - проворковал Валерий.
- Отпусти меня. - рыкнула я сквозь сжатые зубы.
- А если не отпущу? - и вторая рука ложится на талию и бережно обнимает.
Я замерла, перестала вырываться, и повернулась в кольце рук, чтобы посмотреть Валерию в глаза. На секунду, всего на секунду я увидела того самого Леру из моего сна. Такого родного, открытого, моего. Я стала вглядываться в черты стоящего напротив мужчины, искать то, что только что видела, то, что только что мелькнуло... Но, нет. Скулы острые, хищные. Губы сжаты тонкой линией в каком-то то ли брезгливом, то ли презрительном выражении; напряжены почти до белизны. Но главное, глаза: это не Лерины глаза. Эти холодные, в них раздражение и злость, да почти бешенство! Так и сверкают.
- Любко, это было в первый и последний раз, - посмотрев на ангельски красивого мужчину заявил 'сын Вакха'.
- Да, а почему? - насмешливо уточнил блондин.
- Потому, что я так сказал. - прижал меня сильнее, и желваки на скулах заходили. Ух, страшно.
- Мммм... Может объяснишь? - улыбаясь во все тридцать два зуба, откровенно нарывался ангелочек.
- Не время и не место. К тому же, леди спешит.
Валерий разжал стальные тиски, отступил на шаг и, с вежливым поклоном, указал мне в сторону библиотеки. Дважды предлагать не надо, я сорвалась с места почти на бег, лишь бы оказаться от этой парочки подальше в рекордно короткие сроки. Свернула за угол и услышала:
- Любочка, тебе какую руку первой оторвать: правую или левую?
- Да тихо ты, Отелло. Ни той, ни другой я её не касался.
- Если бы ты её касался, я бы тебе уже без вопросов башку оторвал! - рявкнул полубог.
- Ууууууу, как всё запущено...
Продолжение занимательной беседы я не услышала, скрывшись за массивной деревянной дверью.
Глубоко вдохнула, чтобы успокоить пустившееся в галоп еще в коридоре, и теперь никак не желавшее останавливаться, сердце. Меня окутал запах книг. Люблю книги. Улыбнувшись, я подошла к стойке библиотекаря.
Пусто. И тихо, может быть уже домой ушла? Сколько же я простояла с этим блондином в коридоре? Глянула на висящие на стене справа часы. Без пятнадцати одиннадцать. Иннокентий Павлович говорил, что должны быть до двенадцати.
- Здравствуйте, - крикнула я в пустой проход между стеллажами, в надежде, что меня услышат, - Меня Иннокентий Павлович за литературой прислал.
- Не кричи, тут я.
Сказала огромная серая арахна, выходя из подсобки. И крикнуть я действительно не смогла, визг просто застрял в горле. Перебирая темными, почти черными, мохнатыми лапами, старушка подошла к стойке, положила на стол недоплетенное кружево и глянула на меня.