По многолетнему опыту знал, что ртуть соединилась с частицами золота.
Перебоев долго мял золотую амальгаму в пухлых пальцах, промывая ее горячей водой. Отжав амальгаму через тонкую замшу, он завернул ее в пергаментную бумагу и разжег керосинку с прикрепленным наверху герметическим сосудом. Для удаления ртути из золота нужно было накалить сосуд до темно-красного каления. Нужно было медленно и постепенно повышать температуру.
Химик снял халат и, закрыв лабораторию, направился ужинать.
А утром около конторки кассы Надежда Васильевна громко смеялась на все учреждение:
— Татьяна Александровна надеялась здесь открыть трансваальский Ранд, но, кажется, здорово ошиблась!
— А в чем дело? — недоумевали служащие и шахтеры.
— Так с новыми-то забоями полный провал!
— То есть как это?
— Очень просто… Инженер Перебоев сделал анализ и получил самые плачевные результаты…
— Вон что! Значит, была пущена утка о богатом золоте? Может быть, и шурфы этого старика — одна болтовня?
— Факт. — Надежда Васильевна оглянулась и закрыла зонтом припудренное лицо.
На нее сверху презрительно смотрели лучистые глаза Вандаловской. Перед внушительной фигурой Татьяны Александровны пикантная Наденька съежилась, отступила.
— Вам сам химик говорил?
— Да… и вообще ходят слухи…
В дверях остановились Катя и Антропов. За ними толкались подвитые ундервудки, сгорбленные счетоводы. Канцелярские люди ждали сенсационного зрелища, так малодоступного таежным людям, постоянно мечтающим о больших городах. Но Татьяна Александровна повернулась на каблуках и улыбнулась побледневшему Антропову.
— Виктор Сергеевич, внушите, пожалуйста, своей супруге, что все это ложь, что о таких вещах не говорят на базаре.
По конторе пронесся смех.
Вандаловская взяла под руку негодующую Катю и увлекла ее в кабинет директора.
— Кошачья бодрость! — полушепотом вырвалось у девушки.
Гурьян, заросший с дороги черной щетиной бороды, похудевший и вялый, подал листок с цифрами анализа.
— Не радует, — мрачно сказал он.
— Я думаю, что нужно проверить, — возразила Татьяна Александровна. — Может быть, еще и ртуть недоброкачественная.
— Жарьте, если можно… Но вы сомневаетесь в материале или вообще в добросовестности анализа?
Вандаловская широко открыла глаза. Гурьян тер ладони, он волновался.
— У Татьяны Александровны мягким сделано сердце. А на мой характер давно бы надо высадить химика из лаборатории.
В этих словах Кати было страшное, впервые названное словами, подозрение Гурьяна. Но Вандаловская ровным голосом внушила:
— Я, Катюша, не привыкла без фактов расценивать вещи.