— Ни к чему!
— В дураках ездим!
— Без свету слепнем!
Глаза директора вспыхнули, кровь ударила в голову, к сердцу, залила смуглокожее лицо.
— Вы с кем это думали? Не с Алданцем ли и инженером Перебоевым? Кто сказал, что вы не пойдете в ночную смену? — «Вот он, расплывшийся гнойник», — резнуло в сознании.
Пеночкин толкнулся спиной о чью-то спецовку, заозирался по сторонам. Широкие шаровары шахтера тряслись, как будто он стоял на подскакивающей телеге.
Гурьян застучал кулаками о стол. Он был страшен.
— Пусть хоть до неба «гора» вырастет! Хоть небо пропорет! Какое тебе дело подклинивать людей? Без тебя не знали этого!
— Дай свету! — снова раздались голоса.
— В кабинете хорошо пером кайлить…
Гурьян наступал:
— Сейчас же, Пеночкин, сдай шахту Воробьеву, а остальные пойдут в забой или завтра с расчетом. С фонарями, без фонарей — все равно нормы должны быть выполнены.
Забойщики по одному исчезли из конторы.
Прием был слишком необычен. Но люди поняли, что директор доведен до крайности, и зашагали к шахтам.
Гурьян успокоился не скоро. Половицы трещали под ногами, скрипели сжатые кулаки директора. Он упрекал себя за горячность, оправдывался, тосковал от одиночества. Была ночь, а домой идти не хотелось. Казалось, что теперь только понял всю сложность управления расширяющимся строительством в условиях постоянных, непредвиденных тормозов, в окружении больших и малых помех. И дал себе слово, что завтра же напишет заявление об освобождении от обязанностей.
Главный механик, тихий и застенчивый старик Зайцев, нашел директора задремавшим от непомерной усталости.
— Гурьян Минеич, — тряхнул он за плечо. Механик принес в контору духоту и запахи июльской ночи. — Я сейчас со станции. И видел там все нужные нам части. Но, к сожалению, они направляются для Хилганского рудника.
— Так надо взять их! — Гурьян взбросил взлохмаченной головой. — Взять надо, товарищ механик. Ну, в обмен, что ли. Хилганцам они понадобятся только к зиме. Видите, как дурацки снабжается система.
— Разумеется… станция у них еще не закладывалась. Но не мешало бы вам договориться, во избежание всяческих конфликтов с хилганским рудоуправлением.
Гурьян выпрямился.
— Берите машины, товарищ Зайцев, берите народ и закатывайте, а я съезжу на Хилган. Здесь есть дорога?
— Пролесками можно проехать, но следовало бы это сделать днем. Триста километров, это имейте в виду…
— Ни черта!
Гурьян позвонил в гараж. Оттуда долго не отзывались: спали.
Он схватил портфель и увлек из конторы механика.