— Я буду на новых постройках, — сказал он от дверей.
— А в контору когда придешь? — заторопилась Катя.
— Что у тебя?
— Я хотела смету на курсовые мероприятия показать.
— Давай. А массовую работу имеешь в виду?
— Все есть.
Гурьян положил смету в портфель и, хмурый, вышел из квартиры.
— Зря я сказала, — пожалела Катя.
— Да, пожалуй. — Вандаловская накрыла посуду белой скатертью и сказала:
— Уберу потом.
Женщины направились через чащу к электростанции и новой обогатительной фабрике.
Вандаловская подняла к глазам руку, на которой блеснули маленькие часы-браслет, и вытерла навернувшуюся слезу.
— Татьяна Александровна! Милая! Вы о чем?
— Так… Я уехать собираюсь, Катюша…
Из-за густого черемухового куста вывернулась Варвара. Красный платок ярко горел на ее голове. Она испуганно расширила глаза и, что-то забормотав, свернула в сторону.
Татьяна Александровна пошла быстрее, шепнула:
— Больно смотреть на нее… Гадкое состояние.
Из-под ног женщин, громко хлопая крыльями, выпорхнули тетерева. Описывая зигзаги, птицы понеслись над кустарниками к выступившей излучиной реке. Трава, где сидели птицы, нежно шевелилась.
— Ну а у тебя как идут сердечные дела? — невесело спросила Вандаловская. Катя опустила глаза, у нее покраснел даже лоб.
— Не знаю еще… Вернее, я не могу понять Костю. Он какой-то неровный, видно, оттого, что кружил в детстве с беспризорными. Не люблю этого в нем и не могу доказать себе, что он изживет распущенность… Он малохольный…
— Ну откуда у вас этот жаргон, Катя? — негодующее заметила Татьяна Александровна. — Сама ты говоришь, что тебе не нравится блатное, а повторяешь его, коверкая язык.
— Это так… — застыдилась девушка. — Привыкла около ребят.
— Нужно отвыкать, Катюша. Ты руководишь ребятами и можешь воспитывать. Мочалова ты уже отчасти переделала. Постарайся довести до конца, он парень, безусловно, одаренный и любит тебя, кажется. Ну, мне сюда… Вы в шахты? — взглянула на часы. Катя заметила, что руки и плечи Татьяны Александровны дрожат. Хотела расспросить, обласкать, но поняла, что не поможет, что нужно время для того, чтобы улеглись тяжелые мысли, прошло потрясение. Только и сказала:
— Нет, вы не уедете… Здесь вас так любят… Обождите, еще докопаются, кто тут подлил грязи… А Гурьян погибнет без вас.
— Ну нет… У Гурьяна хребет крепкий… Я этого не хочу. Катюша… Если поеду, то увезу и его.