Позднее всех проснулась Валентина. Голова тяжелела, стучало в висках. Мир окрашивался в желтое, зеленое, черное. Мешала смотреть заслонявшая глаза влага. В ушах звон, тошнота все выше подступала к горлу. Фельдшерица охорашивалась перед зеркалом, что-то напевая. На полные оголенные плечи падали светлые кудряшки сожженных завивкой волос. Вся она показалась Валентине захватанной, подержанной, как карты в руках пьяных игроков. На кухне Настя протирала дресвой некрашеный пол, липко шлепали в мокро ее крепкие ноги.
Валентина умылась и надела эвенкскую парку.
— Обождите, пойдем вместе, — окликнула Лоскутова. — Попудритесь, на вас лица нет.
— Спасибо.
Настя проводила Валентину на крыльцо, обнажив сверкнувшие зубы, шепнула:
— Ну и вывезли птаху… Не марайся с шлюхой…
Послышались шаги. Закусив губу, Настя вприпрыжку побежала обратно, оставляя на припорошенных плахах следы босой широкой ступни.
— Ну вот и я… Где тут больница? Посмотрим вместе, веселее будет. — Фельдшерица взяла Валентину под руку, прищурившись, глянула на провалившийся между горами прииск.
— Боже, какая глушища! А мне говорили… Как вы живете в такой яме? — поправила белую горностаевую шапочку, оступилась с тропы и рассмеялась. — Знаете, какой смешной этот техник. Надулся вчера, как пузырь. — И, не глядя на Валентину: — Скажите, почему вы не поженитесь с Медведевым? Я, конечно, понимаю вас. Но сестра за брата не ответчица. Мой муж тоже где-то за границей пропадает. Не могу же я надеть монастырскую скуфью. Глупость. У нас в городе — жизнь колесом. Щепетильные дамы и барышни нашего общества сначала сторонились советчиков, а теперь многие повыходили замуж за них. И хорошо сделали… Жизнь одна, и молодость два раза не дается. Подумаешь, много радости жить какой-то принципиальностью и нищенствовать, как одна моя подруга.
Валентина молчала. Фельдшерица производила еще более, чем вчера, отталкивающее впечатление…
Лоскутова, переваливаясь и часто дыша, рассказывала:
— Город начинает жить по-старому… Осеклись товарищи со своим коммунизмом… Открылся базар, трактиры. В магазинах что угодно. В церквах не успевают венчать свадьбы… Я безумно люблю обряд венчания… Цветы, шафера. Когда мы с мужем венчались, так пел архиерейский хор.
— Зачем же вы приехали сюда? — скупо улыбнулась Валентина.
Фельдшерица закусила кончик мизинца и прищурила глаза:
— У меня другое дело… Понимаете, я по секрету только вам скажу… Тут такая история… За мной ухаживал один нэпман, старик. В общем, надоел он мне… К тому же я давно мечтала приобрести меховую одежду.