— Первого августа я должен быть во Франкфурте.
— Зачем?
— В центральном офисе, на семинарах.
— О! Религиозная мысль на службе банковского дела! — расхохоталась театральным смехом. Таким, какой уже использовала против него на ярмарке, а он изумленно уронил коробку с телефоном. — Работа с клиентами на основании опыта исповеди?
— Да.
— Нет, — заявила Лена. — Это пустое. Тебе надо изучать философию. А годы, потраченные на теологию, будем считать неудачей.
— Чем-чем?
— Опрометчивым и чересчур конкретным использованием твоей мыслящей сущности. Будешь учиться, потом станешь писать. Писать — дело божеское. Чувствовать себя будешь отлично. Писать — это чудо и несчастье вместе. Ты ведь такое и любишь.
— У меня идея получше, — усмехнулся Людвиг. — Сходи-ка вниз и позвони сюда. И скажи что-нибудь внятно, я проверю, работает ли розетка.
Пошла вниз. Дальман высунул голову из столовой. По радио передавали фортепьянную музыку, старая запись, моно.
— Снимите, пожалуйста, обувь, и не надо так кричать, пожалуйста, — пробурчал он, потом тихонько добавил: — А Людвиг что-нибудь заметил?
— Что он должен был заметить?
— Ну, это, чемоданы, — и Дальман побежал к телефону, благо тот как раз зазвонил.
— Алло! — заорал он в трубку. — Алё-алё! Это кто?
— Это я, я, — послышался голос Людвига, когда Дальман сунул трубку ей к уху и одними губами произнес: «Люд-виг».
— Я на тебе женюсь, — заявил Людвиг. К сожалению, в этот момент он смеялся.
— Я за тебя не пойду, — отказалась она вполне серьезно. — Стара я уже для этого.
Не видя Людвига, она вдруг увидела синий его взгляд, неуверенный, умоляющий. Перед ней стоял Дальман, указывая на грязные ботинки.
— Боже мой, — вздохнула она.
— Что такое?
— Устала, переутомилась, все мышцы болят.
— Отчего? — спросил Людвигов голос, в трубке звучащий нежно.
— Отчего? — спросил Дальман еще тише.
— Не знаю. Наверно, от таскания чемоданов.
— Поднимайся сюда, — посоветовал Людвиг. — С телефоном все в порядке.
Дальман вернулся в столовую. Ведущий объявил последний номер концерта. Какая-то запись 1956 года. Лена пошла вверх по лестнице.
Вот так всегда. Людвиг радуется, что телефон работает. Он всегда радуется вещам, которые можно пощупать рукой, это и к ней относится. В трудные минуты жизни Людвиг начинает что-нибудь мастерить, работать руками, будто тем самым можно отремонтировать и все прочие неполадки. Выход у него всегда найдется, и всегда конкретный. Тот факт, что выход есть, он считает обычным делом. И почему он не открыл ни велосипедного магазина, ни мастерской по ремонту мотоциклов? Вот он тут стоит, а ведь полжизни провел не на той стройплощадке.