— Дед, ты никак захворал? — Вера подошла к нему и потрогала горячий лоб.
— Вера, — вместо ответа раздался из-под фуфайки глухой голос, — ты бы меня смогла простить? Вот такого, каков я есть. И после всего, как я тебя… как мы… за то, что ты в церковь…
— Господи, помилуй!
Вера перекрестилась на образа, быстро разделась и снова кинулась к Назару.
— Дед, да что с тобой? Ты, случаем, не тяпнул лишнего? Признавайся: тяпнул?
Она покосилась на почти пустую бутылку водки, стоявшую на столе. Назар не шелохнулся, продолжая лежать.
— Верочка, ты не ответила: простила бы ты меня? Вот так, запросто, как Бог простил того разбойника с большой дороги. Смогла бы?
— Назарушка, — не на шутку разволновалась Вера, — да какие могут быть обиды? Мы с тобой такую жизнь вместе прожили, вон каких трех орлов на ноги подняли, двух красавиц-дочек. Все наперебой к себе в гости зовут. Да что с тобой? Никак захворал?
Назар откинул фуфайку и ласково взглянул на Веру:
— Нет, Верочка, не захворал. Все в порядке. Просто помирать буду.
— Помирать? — та в ужасе всплеснула руками. — Давай скорую вызовем? Хотя, пока сюда приедет, мы все помрем. Побегу к фельдшеру. Я мигом.
— Погодь, Вера, — Назар поманил ее к себе. — Никакого фельдшера не нужно. Позови мне лучше своего попа, душу хочу открыть ему перед смертью.
— Господи, помилуй, — снова всплеснула руками Вера и, накинув старенькую поношенную фуфайку, в какой ходила на ферму, помчалась к отцу Игорю.
Выслушав Веру, в слезах поведавшую о нежданной беде, тот отнесся к этому очень серьезно.
— Нужно спешить, — он сам стал поторапливать Веру, — без напутствия Святыми Дарами ему будет очень страшно перейти в другую жизнь. Лишь бы он раскаялся во всем искренно, от чистого сердца. А суждено ему пожить еще или подоспело время помирать — на то воля Господня.
И, взяв в храме Запасные Дары, они почти бегом поспешили к дому Веры.
Назар лежал бледный и уже агонизировал.
— Батюшка, — он судорожно схватил отца Игоря за руку, — скажите честно: Бог простит меня? Я ведь Ему много чего плохого сделал. И хаял Его, и Верку бил за то, что в церковь шла. И много еще чего такого… Простит?
— Простит, — сказал отец Игорь, ответив на мертвую хватку Назара теплым пожатием своей руки. — Простит, если искренно раскаиваетесь во всем этом.
— Готов раскаяться, да времечко мое все вышло. До утра не дотяну, помру. Простит? Простит?..
— Простит, — теперь отец Игорь не выпускал слабеющих рук Назара.
— Такого не бывает… Такое не прощают, что я Богу сделал… Себе тоже сделал: пил, гулял, жену бил, словами разными душу чернил… Как такое можно простить?