А между тем вот они перед ним прикорнули на плоту — натуральный американский миллионер (кажется, даже миллиардер) и живой правый тред-юнионист. Преспокойно похрапывают. Во всем положились на него…
Потом Егорычев пытается представить себе, что сейчас, в настоящую минуту делают его отец, Зоя. брат Сережа, товарищи по дивизиону и морской пехоте… На Черном море сейчас утро, скоро подъем флага. Вспоминают ли о нем в этих родных и таких далеких краях? Вспоминают, конечно, вспоминают и, наверно, думают, что он уже где-то в американских водах, а то и в самой Америке… А он вот где… И ничего кругом не видать, кроме чужих волн и холодной лунной дорожки в пустынном и жарком океане…
По-прежнему уныло, беспросветно чист единственный, освещенный луной, видимый отрезок горизонта…
И вдруг внимание Егорычева привлекло неподвижное черное пятнышко, четко выделявшееся на самом краю ослепительной лунной дорожки.
Несколько минут он вглядывался в эту точку, боясь поверить мелькнувшей догадке и не решаясь будить своих спутников. Наконец он все же осторожно растолкал Смита.
— Я сейчас, сэр… Прелестная ночь!..
— Посмотрите-ка, старина, в ту сторону! — тихо сказал ему Егорычев. — Вон туда, в самый конец лунной дорожки…
Смит долго, невыносимо долго смотрел в указанном направлении, потом обернулся к Егорычеву и нерешительно промолвил:
— Какое-то черное пятнышко… Если я только не ошибаюсь.
— Что это, по-вашему?
— Сомневаюсь, чтобы это был корабль, мистер Егорычев… Оно не движется.
— А вдруг это… земля?
— Боюсь ошибиться, но очень может быть…
— Будим?
— Будим, мистер Егорычев!..
Спустя минуту все были на ногах и усердно гребли к этой заветной точке. Им везло: ветер был попутный. Через некоторое время стало ясно, что это действительно земля, только не материк, а остров.
В ночь на 6 июня 1944 года, в тот самый час, когда соединенная армада военных кораблей, транспортов и десантных барж начала под прикрытием губительного огневого вала и тысяч бомбардировщиков и истребителей высаживать на французский берег первые эшелоны вооруженного до зубов англо-американского десанта, в нескольких тысячах миль к югу, на прибрежную гальку затерявшегося в океане клочка скалистой суши, выбросило высоким штормовым накатом небольшой деревянный плот с известными уже нам пятью пассажирами.
Не теряя ни секунды, они соскочили на берег. Надо было ухватиться за бортовые леера и, воспользовавшись накатом, вытащить плот подальше от воды. Но Цератод спрыгнул так неудачно, что чуть было не захлебнулся. Пришлось Егорычеву вытаскивать обеспамятевшего с перепугу майора, пробираясь по шею в свирепо шипевшей черной воде. Откатывавшаяся волна поволокла их с собою назад, в океан, и они оба погибли бы, если бы Мообс, оставив плот, не бросился им на подмогу. А Смиту с Фламмери не по силам было вдвоем удержать плот. Они выпустили из рук мокрые леера, и его тотчас же утащило в бушующий мрак, подняло на новый, еще более высокий вал и снова швырнуло на берег, но уже не на гальку, а на острые каменные глыбы, торчащие из воды, как клыки фантастического морского зверя. Раздался треск, и плота не стало. Только невидимые в ночной тьме пустые железные бочки, освободившись от дощатой обшивки, стали через правильные промежутки времени с пушечным грохотом ударяться о невидимые камни.