Следует отметить, что маленького Федерико не очень увлекали диапозитивы с изображением мадонн, святых, церквей, которые показывали ученикам священники в холодном и неуютном зале прихода. Он предпочитал проводить время со своими марионетками, которые мастерил сам. Сначала он рисовал их на картоне, вырезал, затем прикреплял к ним маленькие головки из гипса или пластилина. Чтобы раскрасить их, он растирал в пыль кусочки обожженной глины и разводил ее в воде. А для их костюмов собирал самые разнообразные материалы, когда во второй половине дня шел на дополнительные занятия в школу. Когда он проходил мимо магазинчика Амедео, доброго торговца кожаными изделиями, тот давал ему обрезки кожи; немного подальше, в столярной мастерской, ему давали легкие деревянные пластинки. Закончив марионеток, он заставлял их пережить тысячи приключений своих любимых героев. А когда он не занимался своими марионетками, он мог проводить часы в туалете перед зеркалом, покрывая лицо рисовой пудрой или рисуя усы и брови жженой пробкой.
«Как мне хотелось бы, раз и навсегда, найти мужество, чтобы сказать, какие книги я не читал… Попробуем вспомнить моих духовных отцов: Пиноккио, Биби и Бибо, Диккенс, Фортунелло, Бурраска, „Остров сокровищ“, По, Арчибальдо и Петронилла, Верн, Сименон, с кем мы стали друзьями и кем я восхищаюсь… Ямбо — кто его помнит? — писал романы, иллюстрируя их рисунками, которые мне очень нравились. Среди многих своих героев он создал один персонаж по имени Местолино. Это был действительно мой портрет: худенький мальчуган с взлохмаченными волосами, неспособный говорить правду… Я не храню воспоминания, я их все поместил в свои фильмы. Продемонстрировав их публике, я убрал их из памяти, и, кроме того, я больше не в состоянии отличить то, что было на самом деле, от того, что я придумал».
В документальном фильме «Федерико Феллини: Я великий лжец», созданном в 1992 году Дамианом Петтигрю, Феллини заявляет:
«Память — это такой таинственный, такой неопределенный инструмент. Порой она сталкивает нас с чем-то, чего и не было в нашей жизни, но она являет нам это в таких измерениях, в таких ощущениях, которые мы неспособны осознать, но мы почему-то уверены, что пережили это, что это было на самом деле. Меня совершенно естественным образом тянуло придумать себе детство и юность, отношения внутри семьи, связи с женщинами, другую жизнь. Мне кажется, что я постоянно что-то придумываю. Мои выдумки мне представляются намного более реальными и интересными, чем действительность. Таков случай с моим родным городом Римини: настоящий город, где я родился и вырос, отступает на задний план, уступая место городку, вымышленному в мельчайших деталях в моих двух фильмах: „Маменькины сынки“ и „Амаркорд“. Теперь мне кажется, что вымышленный Римини оказал гораздо большее влияние на мою жизнь, чем топографически выверенный приморский городок Римини. Короче говоря, я великий лжец, таков вердикт».