Пей до дна!
Хейдзо Кадзивара, мечтательный и лиричный, воскликнул:
– Не хватает природы! Как украсила бы все природа! Чудно впитать в себя из воды горячих ключей живительную силу гор, полюбоваться величественными их силуэтами! Воплотить мечту: согретым водой ключей, созерцать в своем саке, упавший туда с божественной сакуры лепесток.
– О-о! – воскликнул реалистичный Кусоноки, – ушло время сакуры. Завтра праздник мальвы. Не забыл? Отсюда неудобства. К женщинам, вот, пришли в полном боевом снаряжении.
– Великая честь охранять божественного Микадо! Запомнится на всю жизнь! – воскликнул Хейдзо.
Энъя кивнул:
– Как забыть? Высокая честь. Великий день.
«Саке, горячая ванна – живительные процедуры. И впереди ночь любви. Целая ночь неторопливой беседы.
О, несравненная Итумэ!
Взгляды, прикосновения… А утром… Утром Аой Мацури предстанет божественно прекрасным. К тому же сам Микадо… И наследник… В свите, конечно, почетнее, но… Ерунда!» – думал Сумитомо, ощущая в душе необычайно радостный подъем, почти не чувствуя ослабевшего тела.
Лишь колола обида. Идти со стражей, так далеко от императорских колесниц, – не для Фудзивара, потомка славного рода. Но…
Тяжелое смертельное опьянение навалилось внезапно. Все опрокинулось, ухнуло куда-то, вращаясь во мгле вселенского хаоса. Время остановилось.
* * *
Сумитомо вынырнул на миг из сумрака, затмившего сознание. Повел бессмысленным взглядом.
Нет мыслей.
Нет воли.
Все нереально.
«Мускулистая спина… Воин… Ловко прилаживает на себя сложные ёрои… Что-то знакомое… Знакомая экипировка… Мечи в красном сафьяне… Пластины… Узор брони… Все так знакомо… Почему?»
Вдруг вспомнился мастер Кендо, сенсей Хосокава, его урок: «Когда противник совершает нападение, а твои глаза ловят движение его меча и пытаются следовать за ним, ты теряешь самообладание и терпишь поражение, потому что сам приводишь к себе меч врага – это „остановка“. Когда же ты видишь меч, собирающийся поразить тебя, но не позволяешь своему уму „останавливаться“ на этом, не контактируешь с противником, не строишь планы, а просто воспринимаешь движения противника, продолжаешь двигаться навстречу противнику и, используя его атаку, обращаешь ее против него самого – это победа. Тогда его меч, несший смерть тебе, станет твоим мечом и обрушится на самого противника. Никогда не думай о себе, думай о деле.»
«Я не должен думать о себе, – ясно решил Сумитомо, вспомнив этот урок, – я должен думать только о деле, и тогда в этом деле буду и я.» И мысли угасли.
Погас и взгляд. Смог еще заметить Сумитомо чьи-то доспехи, брошенные у бамбуковой ширмы, полураздетую дзёро, уснувшую на полу, метнувшийся к выходу силуэт воина в знакомых доспехах.