«Незаурядного человека? Одаренную личность? Одаренную и мужественную? О ком это он? О Сергее или обо мне? Надеюсь, что обо мне, не о Сергее же. Ха! У того всего и мужества, что в фонтан спикировать! И вообще он не годен ни на что…»
Харакири между тем уже расставил все точки над «i». Не оставляя сомнений, он рухнул на колени и с пафосом закричал:
– Преклоняюсь перед тобой, София, ныне и вовеки я твой, хоть и ронин.
«Ага, значит есть шанс заставить его подчиняться,» – обрадовалась я и воскликнула:
– Совсем не против, но с чего ты странный такой?
Поднимаясь с колен, Харакири согласился:
– Да, я странный, но, согласись, есть причина. Когда узнал я, что ты член БАГа, то тут же голову потерял. «Будда! – воскликнул я. – Ты велик! Ты велик, если не перевелись еще настоящие воины!»
«Член БАГа? – опешила я. – Бог мой, что же вчера этому придурку по-пьяни наговорила? Хоть бери и отрубай собственный язык!»
Харакири же не останавливался на достигнутом и с патетикой открывал мне глаза.
– Если эта хрупкая и очаровательная женщина не сидит сложа рук, – вещал он, – а как бесстрашный воин бросается в бой с самим государством!
«С каким государством? – заволновалась я. – В какой бой? Что он несет? Воевать с государством, все одно, что писать против ветра. Не дура же я!»
Харакири же перестал восхищаться и перешел на трагические эмоции: он уже убивался.
– Как мог я, здоровый и крепкий мужчина, сидеть сложа руки? – горевал он. – Как мог я сидеть сложа руки, когда хрупкая и нежная женщина мне во благо совсем рядом сражается? Сражается, как бесстрашный самурай! Как мог я сидеть сложа руки? – вопрошал он у кухонного стола.
Ну тут уж я не смолчала.
– Какое благо? – изумилась я. – Какое благо можно получить, сражаясь с государством? Решетку и нары? Баланду и парашу? Нет, милый мой, в этом мире все не так, как ты думаешь. Хочешь уйти в оппозицию? Много сторонников поднакопилось? С президентом сначала договорись, свою долю пользы государству на этой почве пообещай и ступай себе, оппозиционируй, а сражаться ни-ни. Большей глупости и представить невозможно! К тому же президента люблю! И женской и гражданской любовью!
Короче, я была убедительна.
Но только не для Харакири. Послушав меня, он почему-то умилился:
– София, брось свою конспирацию, все уже знаю и по гроб твой. Хоть режь меня, хоть ешь – не выдам. Можешь на меня рассчитывать.
«Хоть режь? Хоть ешь? – подумала я. – Что ж, пусть так оно и будет: БАГ так БАГ, лишь бы с Харакири договориться. Уж теперь-то этот придурок точно не выдаст меня, а пытать такого приблажного там не будут.»