С этими словами, соединив руки перед грудью, Эстеверис улыбнулся, встал и присоединился к своим советникам, которые ожидали его. Лорн смотрел ему вслед, чувствуя себя так, будто только что к нему приблизилась змея — ловкая, жестокая и терпеливая. Он остался сидеть на скамье.
Вскоре к нему подошел Алан.
— И что ты делаешь здесь совсем один? Давай, пойдем, весь праздник там. И сними эти очки, ладно? Они отпугивают от тебя народ. И потом, уже стемнело.
Лорн повиновался, прежде чем проследовать за принцем на террасу.
— Я разговаривал с Эстеверисом.
— Никто не разговаривает с Эстеверисом. Думаешь, что разговариваешь с ним, а затем замечаешь, что только слушаешь и молчишь.
Лорн едва заметно улыбнулся, соглашаясь со словами Алана.
— И чего же он хотел, этот славный министр?
— Ненавязчиво объяснить, что он непрестанно следит за мной, как мне кажется.
— Ну, это в его духе. Он, кстати, тебе ящерицу не напоминает?
— Можно так сказать.
— Ума не приложу, как моя мать терпит его рядом с собой целыми днями.
Они вошли в большие гостиные, и Лорн зажмурился, настолько ярко полыхал свет свечей, отраженный в зеркалах и золотом убранстве комнаты. Ослепленный, он вынужден был подождать, прежде чем снова начнет нормально видеть, а затем застыл.
Алиссия была там.
Она пришла, пока он разговаривал на террасе с Эстеверисом, и теперь весело беседовала с кем-то.
С кем?
Это не имело никакого значения для Лорна, который не мог отвести глаз от Алиссии. Она показалась ему красивее, чем прежде. Светло-рыжие волосы подняты над высокой шеей в изысканной прическе, которую поддерживали гребни, украшенные изумрудами. Она была в платье нежно-зеленого цвета, вышивка на котором, более темного оттенка, подчеркивала изящные изгибы ее фигуры. Губы чуть тронуты перламутровым блеском. Карие глаза, оттененные золотистыми блестками, сверкали. Она улыбалась и держала в руке, облаченной в перчатку, веер из слоновой кости, инкрустированный нефритом.
В свою очередь, она заметила его и смутилась, продолжая рассеянно кивать своему собеседнику. Алиссия и Лорн долго смотрели друг другу глаза, словно в мире не было никого, кроме них. Она улыбнулась ему. Нежная. Взволнованная. Искренняя. Он не знал, что делать, а тем временем по его заледеневшим жилам потекла теплая лава. Затем его грудь рассекло, словно ударом молнии, медленным и беззвучным.
Он любил ее.
Осознав это, он тотчас ощутил боль и тоску по этой отныне невозможной любви.
— Она красавица, не правда ли? — спросил женский голос.
Лорн не пошевелился.
— Лорн, — сказал Алан, — разреши представить тебе Эйлинн Фельн.