– Понимаете, Грушенька, все это – поверхностно, мимолетно: власть, свобода… То есть, настоящая свобода – она внутри, это всем давно известно… просто не все помнят.
На вольной воле я блуждал
И юной девой взят был в плен.
Она ввела меня в чертог
Из четырех хрустальных стен…
Это он говорил уже в той самой кофейне на Караванной, над чашкой с чаем, а Грушенька молча слушала, сама не своя от восторга и… да, все так же – от жалости. Жалко было Гришу: ему в романе место, не здесь, пропадет ведь на этом подлом свете! Или – нет? Может, таким-то и надо быть, чтоб не пропасть?..
– Ой, милая, не мне ж тебя учить, каковы они, мужчины-то, – качая головой, вновь засмеялась Лиза. – Ну да, он-то иной, он необыкновенный… Может, и так, – быстро поправилась, поймав вспыхнувший взгляд Груши, – я разве спорю. Может, он вовсе не ест, не пьет и в кровать не ложится… да не злись ты! Для твоей ведь пользы говорю. Если вот так будешь, раскрыв рот, на него любоваться, так и точно – упустишь. А если по-умному…
Лизонька всегда все делала по-умному. Она гордилась тем, что – такова, какой кажется: простая, честная, работящая девица, знает свое место, но и цену. Не залетай в облака, тогда и в грязь не рухнешь! Во всей ее коротенькой жизни не найти было дня – даже минутки! – которой бы она стыдилась или хотела бы изменить. И цель у нее была ясная и простая: выйти замуж за Федора, купить домик в Озерках, родить одного или двух деток (ни в коем случае не больше, мороки не оберешься!). Для достижения этой цели она и пошла служить к графине К. В горничных у баронессы Шталь нипочем ничего бы не вышло. Отчего так? А не ваше дело! У порядочных девиц тоже могут быть секреты.
Лизин секрет – тяжел, да сладок. Исполнению главной цели он, как ей казалось, нисколько не мешал. Просто без него ее жизнь была бы… была бы такой…
Да не было бы никакой жизни, вот и все.
Проводив Грушеньку Воробьеву, Лиза быстренько собралась и черным ходом, чтоб не увидел никто из домашних (не оттого, что нельзя – выходной взяла до вечера, а просто нечего всяким вынюхивать, куда она ходит), побежала переулками к Большой Садовой. Бежала она не коротким путем, а – по-лисьи, заметая следы: ну, как кто-нибудь таки увяжется? Вроде и некому, но лишняя осторожность никогда не помешает, уж она-то знала. Добравшись до нужного дома, нырнула во двор, вновь – к задней двери. Двор был пуст, только у дровяных ворот свернулся клубком здоровенный черный пес. На Лизу он покосился лениво, коротко подмел хвостом мерзлую землю: узнал, мол, привет. Лиза остановилась перевести дыхание. Посреди узкого двора, стиснутая с четырех сторон облезлыми стенами, тянулась к небу береза. Лиза глянула на нее, подивилась привычно: как угораздило тут вырасти? – и юркнула на лестницу.