– Ага! – удовлетворенно воскликнула Вера. – Поняла и запомнила. Но это мы уж в следующий раз попробуем. На сегодня тебе хватит… Ну, ты иди теперь в избу. Кваса выпей и спать ложись. Я мыться буду. А ты не мешай… Значит, вот как…
Лицо у Веры сделалось задумчивым, а Алеша вдруг вспомнил инженера Печиногу и представил себе, что у его вдовы и наследницы тоже имеется где-то такая специальная, разбитая на графы тетрадочка, вроде той, в которую она записывала латинские слова, и вот, она садится и записывает в нее следующей строкой:
«Остяки – тире – мужчина сзади, женщина спереди, на закорячках…»
Бледно улыбнувшись, Алеша, кряхтя, сполз с лавки. Вера игриво шлепнула его по тощему голому заду.
– Отвернись хоть, я оденусь, – жалобно попросил Алеша.
– Да завернись в простынь, возьми порты и иди так, – беспечно сказала Вера. – Кто на тебя глядеть-то станет. Бран с Медб? Так и пусть глядят. Они голого мужика сроду не видали. Им, должно, любопытно будет… Да хозяйство береги, чтоб не слизали или не скусили. Пригодится еще…
Проходя по деревянным мосткам расстояние в пять саженей, которое отделяло баню от дома, Алеша думал одновременно о нескольких вещах. О том, что все Верины привычки явно и больно напоминают время, когда она жила с Матвеем Александровичем Печиногой. Только ему напоминают или и ей тоже? О том, что сегодня он, уже того не чая, снова стал мужчиной. О том, что надо бы нанять мужиков и пристроить к избе новый флигель, ведь дети-то подрастают, и им нужны свои покои. О том, что если бы сейчас кто-нибудь что-нибудь сказал или сделал против Веры Михайловой, то он, старый остяк Алеша, зубами перегрыз бы этому существу становую жилу и с наслаждением, не дожидаясь последних судорог, выпил бы его теплую кровь. От этих странных мыслей Алеше попеременно становилось то холодно, то жарко. «Зачем связался?» – на пробу спросил он себя. Ответ пришел сразу, по-молодому веселый и яростный. И что бы ни случилось дальше, он ни о чем, совершенно ни о чем не жалел.
Глава 9
В которой рассказывается история сиротки Сони, а Веру Михайлову навещает полицейский урядник
Собаки трусили далеко впереди, радуясь первому, еще бодрящему, а не сковывающему до костей морозцу. В грязи дороги остающиеся от их лап, расплывающиеся следы казались невероятно огромными. Если не знать, то и впрямь впору думать об оборотнях. Иногда на бегу Медб оборачивалась к Брану и игриво кусала его за плечо, привлекая внимание. Кобель на заигрывания сестры почти не реагировал, держал какой-то свежий след. Время от времени Бран останавливался (Медб по инерции убегала вперед), поднимал к небу тяжелую башку и, поводя носом из стороны в сторону, нюхал хрустящий мелкой ледяной пылью, скомканный предзимьем воздух.