В юные годы Вальтер Телль примкнул к группе анархистов, которые боролись за ликвидацию швейцарского государства. Они читали Бакунина, издавали подпольный журнал, пели песни развивающихся стран (особенно латиноамериканские) и, напившись пива, рисовали «А» в круге[59] на стенах Фрайбурга, где он изучал ретороманскую филологию и принимал участие в тренировках олимпийской команды лучников. Через несколько лет, получив университетский диплом, он вернулся домой и стал жить на доходы от средств своей семьи, что позволило ему посвятить все время двум своим истинным увлечениям: стрельбе из лука и пиву. Он женился на девушке, с которой дружил еще на первом курсе, и у них родился сын. По желанию супруги (которая являлась искренней поклонницей свекра) его назвали Вильгельмом; родители решили воспитывать его в традициях непротивления злу насилием.
Маленький Вильгельм гордился отцом и дедом, и когда в очередной раз просил, чтобы ему рассказали семейную историю (как именно дедушка положил на голову своему сыну яблоко и как тот согласился и его не охватила дрожь; и правда ли то, что он ну совсем ни чуточки не боялся), то делал это, испытывая совершенно искреннее восхищение. Его восторг перед старшими поколениями семьи был чувством глубоким и чистым. Однако течение лет и вполне естественное неприятие фигуры отца в переходном возрасте ведут к тому, что теперь сын произносит свою просьбу писклявым голосом (чтобы поиздеваться над старшими): «Папа, расскажи мне еще разок, как именно дедушка положил тебе на голову яблоко. Как же ты смог на это согласиться? Тебе на самом деле не было ни чуточки страшно?» Он произносит почти те же самые слова, но в его голосе звучит издевка. Особенно мальчишка старается перед своими школьными приятелями, чтобы они (уважающие его уже за то, что он — внук Вильгельма Телля и сын того самого мальчика, который не побоялся стать живой мишенью) восхищались им еще и потому, что он перед своими родственниками не преклоняется. Для него эти героические фигуры просто папа и дедушка, не более, такие же, как отец и дед любого его приятеля. Поэтому он и кривляется сейчас, писклявым голосом повторяя: «Папа, расскажи мне еще разок, как именно дедушка положил тебе на голову яблоко. Как же ты смог на это согласиться? Тебе на самом деле не было ни чуточки страшно?»
Вальтер Телль допивает пиво, берет свой самострел и выходит в сад потренироваться. Он хороший лучник. Долгие годы ему пришлось провести в тени славы своего отца, однако теперь, достигнув сорокалетия, он может не хвастаясь сказать, что даже превзошел Вильгельма, каким тот был в его возрасте. Если бы сейчас они устроили соревнование, Вальтер бы победил. Поэтому его немного раздражают постоянные шуточки сына. И дело не в упреках подростка в том, что он слепо верил своему отцу (это может быть, в конце концов, просто проявлением зависти), его одолевают сомнения: как поступил бы его собственный сын в подобной ситуации? Доверился бы ему так, как он сам доверился своему отцу? Сегодня между двумя кружками пива снова прозвучал издевательский вопрос: «Папа, расскажи мне еще разок, как именно дедушка положил тебе на голову яблоко. Как же ты смог на это согласиться? Тебе на самом деле не было ни чуточки страшно?».