Поезд стучал на стыках, рвался вперед. Россия, еще не знавшая этих строк Ленина, пробуждалась, чтобы услышать их и ответить трудом и мужеством. Пробуждались враги, чтобы снова броситься на штурм республики. Пробуждались и те, кто в страхе и панике пытался отмахнуться от слишком горькой и страшной подчас действительности или укрыться под сенью красивой и звонкой фразы.
Пробуждалась Россия с верой в свой завтрашний день.
И эту веру, как кремень искру, высекала в сердцах людей могучая воля и мысль Ленина...
Дзержинский с трудом оторвался от статьи. "Нет, это не статья, это поэма, торжествующий и победный гимн", - в который раз подумал он. Дзержинский настолько ушел в свои мысли, что не сразу расслышал телефонный звонок.
Сняв трубку, он узнал голос Ленина:
- Феликс Эдмундович, здравствуйте.
- Добрый вечер, Владимир Ильич.
- Вечер? - рассмеялся Ленин. - А я-то считал, что уже ночь.
- В самом деле, - подтвердил Дзержинский, скосив глаза на часы.
- Не бережете вы себя, Феликс Эдмундсвич! - укорил Ленин. - Или ждете специального решения? Вот возьмется за вас Яков Михайлович, и уж тогда пощады не просите.
- Но ведь и вы, Владимир Ильич... - начал было Дзержинский.
- Это уже бумеранг, - пытаясь говорить сердито, повысил голос Ленин.
- Мой дом здесь, - твердо произнес Дзержинский. - Большая Лубянка, одиннадцать.
Ленин помолчал.
- Кстати, - снова заговорил он, - какие вести из Швейцарии? Софья Сигизмундовна здорова? А Ясик?
- Здорова, спасибо, Владимир Ильич. И Ясик.
Дзержинский любил свою жену Зосю той светлой и мужественной любовью профессионального революционера, когда чисто человеческое, природой данное чувство любви сливается с едиными взглядами на жизнь. И особенно растрогало Дзержинского то, что Ленин не забыл о его сыне Ясике.
Дзержинский испытывал к сыну сильное чувство любви. Не только потому, что он был единственным ребенком в семье и что родился в тюрьме, но, главное, потому, что вообще любил детей, видя в них тех, кто продолжит борьбу.
- А не приходила ли вам в голову мысль повидаться с семьей? - спросил вдруг Ленин.
- Сейчас это невозможно, Владимир Ильич.
- Вы же знаете, что ничего невозможного нет. Конечно, не сию минуту, но в нынешнем году вам надо обязательно съездить.
- Хорошо, Владимир Ильич, но я поеду лишь тогда, когда будет какой-то просвет.
- Хитрец! - засмеялся Ленин. - - Прекрасно понимает, что просвета не будет. Вы видели, Феликс Эдмундович, какая сегодня гроза над Москвой?
- Да, Владимир Ильич, давно не видел такой грозы.
- И, представьте, глядя на это небесное столпотворение, я размечтался о том времени, когда люди смогут обуздать эту дикую энергию и заставят ее созидать. Поймать молнию, заставить ее работать, как это дьявольски заманчиво, Феликс Эдмундович!