Он уже отпустил плечо солдата и стоял у окна, глядя на взлетное поле.
— Борт 114, выравнивайтесь, чтобы точно зайти на посадку на полосу «2»…
Буран, кажется, начинал стихать, но снег все еще падал огромными хлопьями, покрывая поле толстой коркой.
Маклейн сжал в руках радиотелефон. Костяшки пальцев его побелели, зубы сжались, и на скулах резко обозначились прыгающие желваки. Он подбежал к панорамному окну, вглядываясь в даль, пытаясь увидеть что-то сквозь белую пелену. Ах, сволочи. Ублюдки.
— Господи! Они же сейчас врежутся в бетон! Почему они их слушают?! — крикнул Джон Солу, который стоял, прижав к груди раненую руку.
— Потому что они говорят на нашей частоте, — тихо ответил главный инженер.
— И вы ничего не можете сделать?
— Нет, — Сол в отчаянии замотал седой головой.
Тaк… Значит…
Нет… Безвыходных положений не бывает…
Маклейн метался по залу, стаскивая тряпки со столов. Вот… Это то, что нужно… Пятилитровая канистра с бензином нашлась на козлах у колонны… Теперь нужно где-то взять пару металлических труб… Пакля… Нет… Здесь нет… Банки слетели на пол, сметаемые широким движением руки… Здесь тоже нет… Можно обойтись и тряпками.
Джон стащил с какого-то стеллажа длинное белое полотно, укрывавшее приборы и стал остервенело отрывать от него куски.
— Дайте мне пальто, — бросил он через плечо Барни.
— Что ты собираешься делать? — тот уже срывал с себя куртку, забыв о руке.
— Все, что смогу. — Маклейн схватил брошенный ему пуховик и стал лихорадочно натягивать его на себя.
Нет, черт возьми, мы еще поборемся!
— Леди и джентльмены, — раздался мелодичный голос стюардессы, появившейся в дверях салона, — мы начинаем снижение и через несколько минут приземлимся в аэропорту Далласа. Извините за некоторые неудобства, которые вы терпите, но скоро все кончится.
Пассажиры встретили эту речь аплодисментами и радостными воплями. Кое-кто даже вскочил со своих мест, выражая свой восторг. Особенно радовались дети. Какой-то мальчишка лет шести подпрыгивал на сиденье, издавая дикий крик и прижимая к груди зеленого крокодила.
— Успокойся, Боб, — молодая красивая блондинка безуспешно пыталась угомонить сына. — Веди себя прилично.
Куда подевалась усталость от длительного перелета и задержки в воздухе!
— Прошу всех сесть на свои места и пристегнуть ремни.
Мальчик еще раз подпрыгнул, понимая, что больше ему этого не позволят.
— Садись, садись. — Сью ласково улыбнулась малышу, и мать, наконец, защелкнула пряжку ремня на его тощей груди, а стюардесса прошла дальше.
Очень аккуратная, какая-то воздушная старушка с бледным лицом сидела, словно вжавшись в кресло, напряженно, глядя прямо перед собой.