— Принеси.
Закипая злостью, Пашкевич сунул папку с оригинал-макетом в портфель, погладил Барса, вскочившего при его появлении со своего коврика в прихожей, и вышел.
Что ж, так он и думал. «У нас своего горя — хоть веревочкой завей…» Идиоты, неужели они этого не понимают — ни Злотник, ни Шевчук? У нас если про горе, то надо как-то по-бразильски или там по-мексикански. Одним словом, «Богатые тоже плачут». Это — пожалуйста. Как плачут бедные, мы сами знаем. Получше многих.
В восемь Пашкевич уже был на работе. Ни одно окно в издательском офисе еще не светилось; все работали «от» и «до», как при социализме. А хотели бы зарабатывать столько же, сколько он. Нет, братцы, так в наше время не бывает.
Пашкевич открыл кодовый замок и поднялся к себе на второй этаж. Он любил это тихое время, когда не звонил телефон, не входили сотрудники с неотложными делами, когда ничего не нужно решать наспех, а можно посидеть в тишине, все тщательно обдумать и взвесить, прежде чем с головой окунуться в текучку. Разделся, сел за стол и набросал на листке проект приказа: работу над книгой «Утренняя звезда» прекратить, все расходы на перевод и подготовку оригинал-макета возложить на Злотника и Шевчука. За некачественный отбор литературы лишить обоих премиальных за ноябрь на сто процентов.
Выпустив пар, придвинул пачку газет и журналов, которые не успел просмотреть вчера днем. «Книжное обозрение», «Книжный бизнес», «Книга и жизнь»… Все они печатали на своих первых страницах списки бестселлеров — чемпионов продаж последней недели, двух, трех недель и месяца. До недавнего времени в этих списках постоянно мелькали три — пять названий «Афродиты». Это был как бы показатель температуры: есть хоть одно название — организм здоров и работает нормально, нет — что-то разладилось, произошел сбой. Ищи и исправляй, пока болезнь не зашла слишком далеко, иначе будет поздно.
За шесть недель книги «Афродиты» в списках бестселлеров не появилась ни разу. Не было их и сейчас. Он с раздражением отодвинул газеты. Значит, двенадцать последних вышедших книг — двенадцать выстрелов в «молоко». Они не вызвали интереса у покупателей и будут расходиться долго и трудно, часть тиражей придется уценивать. Вместо дохода — убытки. Нет, до убытков, конечно, дело не дойдет, но и запланированной прибыли не будет. Во всем виновата редакция, которая отобрала эти книги, перевела, подготовила к печати. Не слишком ли часто они стали мазать?
Пашкевич взял листок с наброском приказа. Через две минуты премиальных была лишена вся редакция, а Шевчук и Злотник — еще и половины дивидендов по итогам года. «Посмотрим, как вы проглотите эту пилюлю!» — злорадно подумал он.