Бак что-то мычал, бормотал в полузабытьи. Бланш опустилась на колени и, все еще держась рукой за глаза, начала молиться с истерическим усердием.
— Господи, пожалуйста, помоги нам. Дорогой отец небесный, вызволи нас из этой жути, и Бак больше не совершит ничего плохого. Обещаю тебе, Господи, он будет примерным христианином…
Бонни отошла в сторону, мрачно глядя на эту сцену. К ней присоединился К.У. Он махнул в сторону Бака и сказал:
— У него нет шансов. Ему снесли полголовы.
— Заткнись, К.У., — отозвалась она.
И тут Бланш издал пронзительный вопль раненого зверя:
— Глаза! — верещала она. — Мои бедные глазки! Я ослепла!
Бонни подошла к машине и вернулась с темными очками. Она надела их на Бланш со словами:
— С тобой все будет в порядке.
— Пожалуйста! — голосила Бланш. — Отвезите нас к доктору. Вы должны это сделать! Мы погибнем!
Бонни выпрямилась и произнесла с безжалостной прямотой:
— Какой еще доктор? Надо выбираться из этой западни.
— Клайд! — возопила Бланш. — Отвези нас к доктору. Пожалуйста! Мы можем умереть!
— Нельзя, Бланш, — тихо отозвался тот. — Это слишком опасно.
— Он же твой брат!
Клайд посмотрел на Бака. Потом, словно окаменев, твердо произнес:
— Я не могу это сделать.
Бак зашевелился и попытался сесть. Он пробормотал:
— Брат, ты? Надо доктора… Доктора… — Он упал навзничь и потерял сознание.
Бланш снова стала раскачиваться взад и вперед в молитве, издавая в то же время странные стонущие звуки.
К.У. лег на траву, вдыхая сладкий луговой запах.
Бонни села на подножку одной из машин и уставилась в темноту, в черную ночь.
Клайд сидел рядом с братом. Он гладил его волосы и ждал, когда наступит смерть.
День подкрадывался медленно. Но рассвело вдруг как-то сразу. Луг осветился, появилось серое пятно, окруженное темной каймой деревьев. Затем возникли силуэты двух машин — одна старая, такая же побитая, как и люди вокруг нее, другая новенькая, дорогая, мощная.
Небо на востоке совсем посветлело, и от этого стало светлее и на лугу. Деревья на опушке леса начали отбрасывать длинные тени.
Банда Барроу никак не реагировала на наступление нового дня. Бланш плакала — беззвучно и бесслезно. Клайд сидел, склонившись над Баком, поглаживая его изуродованную голову. К.У. лежал в траве, бесцельно срывая стебельки. Бонни стояла и курила, стараясь ни о чем не думать.
Вокруг была тишина.
Внезапно что-то зашевелилось среди деревьев. Среди черно-зеленых теней что-то забелело. Из леса вышел человек и, сложив руки рупором, крикнул:
— Сда-вай-тесь!
Эти три слога приплыли к Клайду и его партнерам медленно, словно покачиваясь на тихих волнах утреннего воздуха. Три совсем вроде бы не связанные слога. Клайду и всем остальным понадобилось время, чтобы понять смысл и определить источник этих звуков.