Берни устремил свой взгляд мимо Эвелин в глубину дома.
— Он здесь, твой друг? Пожарник?
— Его срочно вызвали, у него действительно был срочный вызов, — презрительно фыркнула Эвелин, специально делая ударение на слове «действительно». Но ни один из них не догадался, что Эллиота вызвали к месту крушения рейса 104.
— Почему бы тебе не впустить меня в дом, чтобы мы не разбудили соседей? — намекнул Берни. Он промерз до мозга костей, стоя на ступеньках. Эвелин могла бы угостить его чашечкой кофе, а если посчастливится, то и сэндвичами. Но еще больше, чем есть, Берни жаждал разговора, хотел перевести весь свой жуткий опыт в слова, рассказать кому-нибудь о том, что он пережил. Возможно, это поможет ему понять кое-что, потому что он далеко не все понимал.
Но если Берни хотел именно этого, то он пришел по неправильному адресу. Эвелин ла Плант уже была сыта по горло его небылицами на всю оставшуюся жизнь. Сверху лестницы тихо, как мышка, появился Джой, который должен был быть в постели и спать. Он наблюдал за драмой, разыгрывающейся между матерью и отцом, и молча умолял мать: «Пусть он войдет».
Эвелин неохотно впустила Берни в гостиную. Она не понимала, зачем он настаивал на том, чтобы продолжать свои глупые и невероятные извинения. Даже малый ребенок не поверит в них. Она пыталась прервать его, чтобы дать ему понять, как разочарован был его сын в тот вечер, но Берни продолжал говорить, даже повысил на нее голос:
— Ради Бога, дай мне рассказать. Я сейчас расскажу тебе, что случилось. Случилось то, что…
— То, что всегда случается, — закричала в ответ Эвелин. Он никогда прежде не видел ее такой сердитой. В ее голосе даже были слышны слезы ярости.
— Ты опять все выдумываешь! Но на этот раз ты разбил сердце своего сына! Он был так рад, что пойдет в кино со своим отцом, и ты подвел его! Так же как ты подводил всех и всегда! — Даже волосы у нее на голове, казалось, потрескивали от гнева.
Берни вздрогнул, и Эвелин замолчала, критически глядя на него, как бы заметив в первый раз.
— Ты что, принимал грязевую ванну?
— Как раз это я и пытаюсь тебе объяснить, — нетерпеливо начал Берни, но холодный и нетерпеливый взгляд Эвелин остановил его. — О’кей, ничего страшного! — пробормотал он. — Дай я поговорю с Джоем и попрошу прощения.
Он был уверен, что Эвелин не разрешит ему увидеться с сыном, если считает, что он будет пичкать его какой-то сумасшедшей историей, из-за которой он не пришел вовремя.
Эвелин выставила руки перед грудью и стояла как монумент, похожая на одну их тех гигантских статуй каменных воинов, охранявших дворец в Древнем Китае. Вся поза Эвелин выражала отрицание.