— Вы должны произвести хорошее впечатление, — продолжала Донна, — впечатление приличного человека, хорошего семьянина, который однажды случайно оступился.
— Вы правы, — согласился Берни. Но он терзался сомнениями: разве кто-нибудь поверит ему? Впервые в жизни над ним нависла угроза тюрьмы, и он дрожал от страха. Капли пота выступили у него на лбу.
Теперь настал черед Донны О’Дей почувствовать себя смущенной.
— Ах, — робко начала она, — мистер ла Плант, я знаю, Вы испытываете финансовые затруднения, но я… я имею в виду… те деньги, которые я Вам одолжила на прошлой неделе… Вы их уже потратили?
Берни настолько обезумел при мысли о внезапном «ожидании тюремного заключения», что признался Донне, что у него есть еще деньги, чего он никогда бы не сделал, будь он в здравом уме.
— Немного есть, — ответил он, доставая из кармана те десятки и двадцатки, которые он вытащил из бумажника Донны. — Вот они. Остальное я верну, как только смогу.
Он сунул деньги ей в руки.
Донна казалась удивленной, даже тронутой. Она не предполагала получить от Берни ничего, кроме извинений. И теперь ее нежное, неопытное, доброжелательное сердце растаяло перед патетичным извинением ее клиента.
— Я знаю, Вы испытываете финансовые затруднения, мистер ла Плант. Я не хочу забирать у Вас последнее.
Придя в себя, Берни забрал назад двадцатидолларовую бумажку.
— Вы правы. Лучше мне оставить их у себя, если я пойду погулять с сыном. — Он с нерешительностью то убирал пальцы от денег, то снова пододвигал к ним, хватая другую бумажку. Как он мог устоять?
— И… мистер ла Плант, — добавила Донна, стараясь говорить как можно деликатнее, — не могли бы Вы надеть что-нибудь поприличнее, когда пойдете к куратору? — она окинула критическим взглядом старый мятый плащ Берни, его жалкий спортивного покроя пиджак из твида, поношенную рубашку и мешковато сидящие i на нем брюки. Только туфли у него были новые, блестящие.
— Кроме того, не могли бы Вы побриться?
Берни был поражен. Побриться? Проведя пальцами по своему шершавому подбородку, он так и не сумел вспомнить, когда брился в последний раз. Вчера? Позавчера?
— Да, конечно, — пробормотал он. — Побриться, почему бы и нет? Все, что вы скажете. Здесь вы командир.