— Могу я задать вопрос свидетелю? — спросил Курт.
— Мистер Айвари, хочу напомнить вам, что здесь не суд, — заметил Моррел.
— Я это прекрасно знаю, но я не допущу лжесвидетельства против меня или моих друзей.
— Мистер Айвари, лжесвидетельство — слишком тяжкое обвинение.
— Я так не считаю. Генерал сказал вам, что представители министерства обороны не имеют права давать показания, и поэтому вы пытаетесь взвалить всю вину на меня!
— Наша цель — проанализировать факты, — ответил Моррел. — Мистер Фиш, вы выдвинули очень серьезное обвинение. Надеюсь, вы располагаете необходимыми документами, доказывающими правоту ваших слов?
— Да, они хранятся в одной из ячеек камеры хранения в аэропорту.
Фиш открыл портфель и извлек оттуда какие-то бумаги.
— Вот ксерокопии этих документов. Они подтвердят, что я сказал правду. Могу ли я зачитать их?
— Да, пожалуйста, — ответила женщина-конгрессмен.
— Это копии расписок моего бывшего хозяина. Читаю: «Получил сто тысяч коробок орехов…»
— Коробок орехов?..
— Это условное название долларов, — разъяснил Фиш.
— Пожалуйста, продолжайте.
— «… и картину французского живописца Сислея».
У Джоселин перехватило дыхание. Она вспомнила морозное утро в Париже и их с Малькольмом игру в начинающих коллекционеров картин. Неужели он обманул ее, обвел вокруг пальца? Не может быть, чтобы Малькольм был замешан в грязных махинациях, связанных со строительством аэропорта. Ведь она всегда считала, что ее муж просто хочет доказать свою значимость, принимала все его действия за мальчишеское желание выделиться. Неужели он так подвел Курта?
— Здесь есть и другие расписки на сумму более пятисот тысяч долларов, и все они датированы апрелем тысяча девятьсот шестьдесят пятого года, когда проект аэропорта был одобрен правительством страны.
— Мистер Фиш, — в голосе Моррела чувствовалась доброжелательность, — вы можете подтвердить подлинность этих документов?
— Да, у меня есть письмо, написанное мистером Малькольмом Пеком, свояком мистера Айвари, в котором он предлагает моему хозяину преподнести картину Сислея в качестве подарка одному из министров.
Джоселин побледнела. Откуда Малькольм взял такие деньги? Внезапно же ее осенила догадка — фонд заработной платы для иностранных рабочих. Наверняка Халид, которого феллахи считали чуть ли не Пророком, выплачивал им меньшую, чем полагалось, зарплату, оставляя часть денег Малькольму для его собственных нужд.
— Здесь присутствует вдова мистера Пека, — сказал Фиш, — она может удостоверить подлинность подписи своего покойного мужа.
— Оставьте миссис Пек в покое! — закричал Курт, вскакивая с места.