— А Армелия отказалась ото всякой ответственности! — зло и обиженно закончила матушка.
Я не могла выдавить из себя и слова. Разве так можно? Ради какого-то увлечения не только желать смерти, но и пытаться убить своего ребенка?
— И мало того что ты родилась, — видимо, сейчас матушка будет до конца откровенной, — так еще и без дара!
Та я, что находилась в комнате, чувствовала себя растоптанной, никчемной. Слезы без контроля побежали по щекам.
— Ты такая слабая, — с пренебрежением кинула матушка, вставая с кресла.
У выхода она обернулась.
— Ты выйдешь за Ивона, — уже спокойным голосом сказала матушка. — И никакое слово Хранительницы тебя не избавит от брака.
Неожиданно в нас (в я-не я) пришла невероятная сила, что не только прижала обескураженную матушку к стене, но и говорила нашими губами.
— Слово Хранительницы непоколебимо! — утробным голосом говорила вселившаяся сила.
Матушка стала задыхаться. Но мы не желали ее смерти.
Сила ушла так же внезапно, как и появилась. Матушка осталась лежать без сознания. Я подошла к ней с затаенным страхом. Чтобы она не наговорила и сделала, все равно это моя мама, я не могу просто так лишить ее жизни или оставить без помощи.
В комнату забежал отец. Как он смог так быстро прийти? Неважно. Пусть только поможет.
Он привел матушку в чувства. Она же, как только увидела меня, выплюнула лишь:
— Чудовище!
Я очнулась в спальне дома принца Астора. Что произошло?
'Память'
Это было на самом деле?
Да, было. Начала осознавать я. Именно после этого отец доставил меня и матушку к Армелии. Хранительница чем-то напоила родительницу и тут же отправила домой. Но что она сделала со мной, я никак не могла вспомнить.
Сколько я просидела, пытаясь хоть что-то полезного извлечь из глубин памяти — не знаю. Мое внимание привлек шум из коридора. Но проверять, что там могло быть я не стала, лишь прислушалась лучше. Если это был принц, то вскоре он непременно заглянет ко мне.
Но мое ожидание затянулось. Не то чтобы я хотела видеть его высочество, скорее в пустом доме не ожидаешь услышать посторонних звуков.
Я медленно, словно это могло успокоить меня, подошла к выходу. Приоткрыв дверь, выглянула в коридор — никого. Но что-то не давало мне покоя. А внутреннее предчувствие кричало об опасности с утроенной силой.
Но откуда шла угроза?
'И надо мной ли висит несчастье?', - пришла неожиданная мысль.
О, Одноликий, неужели с проснувшейся силой я стала чувствовать детей Рода?
Но новое открытие не возмутило, потому что беспокойство за неведомого несчастного перевешивало все. Я должна ему помочь! Со всем своим эгоизмом, ненавистью к предавшим и нежеланием иметь подобный дар я даже не боролась. Ведь моя суть — охранять и защищать.