Сесилия перевела взгляд на потолок и, загибая пальцы, начала перечислять, словно на перекличке:
— Ну, например, Пру, Мередит и Мария, но не Мэри. Джоан и Мелодия. Синтия. Стефани. Сьюзен. Нэнси и Ханна. Лесли, Джейн, Элен и Лайза. Я, кажется, никого не забыла. Это ядро. Кто-то приходит, кто-то уходит, но эти четырнадцать женщин всегда вместе.
— Я так понимаю, эта текучесть кадров не случайна, — сказала Тесс. — У вас, судя по всему, есть свои основания никого не пускать в свой круг.
— Вы бы поняли, если бы знали настоящее название группы. — Сесилия перегнулась через стол, словно хотела посвятить Тесс в свою тайну. Она стала более непринужденной, беззаботной. Тот прилив сил у Тесс, чем бы он ни был вызван, исчез без следа. — «Жертвы Майкла Абрамовича». Разумеется, наше собрание в понедельник было последним — так, импровизированные поминки по великому покойному адвокату.
— Неплохая версия. Но не забывайте, что я видела ваш устав. Вы забыли его в кафетерии. Официальное название группы — «Общество жертв насилия и агрессии», и подготовил этот документ сам Абрамович. Зачем ему было участвовать в создании группы женщин, которые его ненавидят?
Сесилия окинула ее оценивающим взглядом.
— Хороший вопрос. Именно его я задала Пру три недели назад, когда увидела устав. Она сказала мне, что сама придумала эту шутку. Она обратилась к Абрамовичу с просьбой зарегистрировать устав, когда он занимался частной практикой, играя на благотворительных инстинктах людей. Абрамович овладел этим «навыком» во времена своей работы государственным защитником людей. Тогда он построил карьеру на возвращении насильников на свободу.
— Итак, Пру собрала эту группу и ограждает ее от посторонних?
— Именно так. Мало того, что тебя изнасиловали, так еще и приходится смотреть на свои налоги в действии, когда государственный защитник Абрамович добивается оправдательного приговора для мужчины, который надругался над тобой.
— Но Абрамович просто выполнял свою работу, — возразила Тесс. — А что бы ты предпочла — чтобы государственные защитники бросали своих подзащитных на произвол судьбы или все-таки пытались сделать все возможное? У него не было цели причинить тебе боль. Он пытался помочь бедному молодому человеку. Ничего личного. К тому же он давно уже сменил профессию. Не пора ли…
— Жить дальше? На самом деле, какое-то время я продолжала жить. Потом я начала везде натыкаться на его лицо, его голос. Я видела его по телевизору, слышала по радио. По дороге на работу я проезжала мимо щитов с его фото. Вот тогда и появилась группа — когда все женщины снова увидели его лицо, услышали его голос. Все вернулось.