— У твоего отца было совсем другое пристрастие. Я нашла это, когда стала разбирать кладовку, и нескольких дней не прошло, как я купила этот магазин. — Она сняла крышку, под которой оказались глянцевые журналы. Сплошные женщины — блондинки, брюнетки, рыжие, в белье и совсем голые. Все с потрясающей грудью, всех возможных оттенков — от белоснежных до темно-коричневых. Это были издания двадцатилетней давности. Но все они были одной и той же тематики.
«Да, папа, — подумала Тесс, — я полагала, что у тебя были совсем иные пристрастия, даже по незнанию решила, что ты непросто так торговал лекарствами».
— Ты уверена, что они принадлежали ему?
Китти пожала плечами:
— Забавно было найти эти старые залежи макулатуры. Но я не думаю, что ими баловалась Рэйчел. — Разумеется, мать Тесс никак не могла себе такого позволить, если она и относилась к чему-то со страстью, так только к своему любимцу кокер-спаниелю. Тесс подумала, что если бы она была мужем Рэйчел, то, скорее всего, тоже стала бы коллекционировать от тоски порнографию.
— Зачем ты их хранишь?
— А может, я когда-нибудь открою магазинчик порнолитературы, ведь это настоящие раритеты. Для ценителей они представляют огромный интерес. Эпоха, не знавшая презервативов и СПИДа, мне было двадцать, когда они только-только набирали популярность. И ведь я могла бы сниматься в одном из них.
Обе женщины погрузились в свои размышления. Китти думала о былых славных днях, когда она могла бы стать одной из этих звезд с обложек, а Тесс с горечью думала о том, как она, оказывается, плохо знала собственного отца. Его образ, который все еще хранился с детства в ее памяти, мгновенно изменился, преобразился до неузнаваемости. Но затем на смену изумлению и разочарованию пришло снисходительное сочувствие, даже симпатия. Отца можно было простить, ведь он, вероятно, и сам стыдился своих тайных пороков. Так, по крайней мере, она надеялась.
Зазвонил телефон, и Китти спустилась по лестнице в свой «офис», в маленькую комнатку за книжными полками. По тому, как она мгновенно упорхнула, Тесс догадалась, что она очень ждала этого звонка.
Но через минуту она вернулась.
— Неужели ошиблись?
— Нет, спрашивают тебя. С каких это пор ты стала раздавать телефон моего магазина своим знакомым?
— Это Тинер. Он напечатал его на визитках. Извини, я никому его не давала, только двум…
Но тут Тесс поняла, кто это мог звонить, и поспешила к телефону. Голос был глубокий и даже чересчур любезный, мужчина обращался к ней с какой-то задушевной интимностью.
— Мисс Монаган? Это Фрэнк Майлз, уборщик.