— Половим, времени достаточно. Ну, а пока по первой, чтоб ловилась большая и маленькая.
Шкулин уже разлил давно, он свое дело знает. Анфиса, как и подобает хозяйке, все лучшее гостям. Вертолетчиков она знала. В прошлом году они обслуживали геофизиков, там и встречались.
— Ну, за встречу!
— Дай бог не последнюю! — чокнулся со всеми Шкулин.
Бровин принес мешок с сетями, закинул их в вертолет и тоже присоединился к пирующим.
А потом, вытащив из планшета карту и расстелив ее прямо на земле, Филатов отмечал озерца и протоки, которые показывал ему Медучин, и составлял оптимальный вариант облета их всех на тот случай, если в одном месте рыбы не будет, а в другом ее будет мало. И потом, взяв Медучина, вертолет ушел на юг, и мотался с озера на озеро, и гонял Медучин по тундре этот вертолет, как подвыпивший северянин московское такси, и только на следующий день вернулись ребята в Избяное с двумя мешками крепких коричневых карасей.
…А сейчас больной Медучин лежит в занесенной снегом палатке, и тепло ему от этих воспоминаний. «Хорошо бы, Юра прилетел».
Но Юра не прилетит.
Медучин вспоминает, не должен ли чего ему. Нет, не должен.
— Ай лав ю и зай гезунд! — кричал, прощаясь, Юра и махал рукой из вертолета.
Просьбу ребят Юра выполнил, и на другой день на косу села «Аннушка», затем вторая, а потом еще они возвращались, и вся рыба была вывезена, и ледник очищен. А рыбы-то всего восемь тонн, это капля в море для горняцкого поселка.
— Мало рыбы, ребята, — сказал командир последней «Аннушки». — Надо больше, в поселке одни консервы. На консервах далеко не уедешь. А ваша рыба только в садик да в ясли.
— А что делать?
— Не знаю, придумайте. У нас собираются даже создать бригаду для отстрела медведей и лосей, нужна свежатина. А забой оленей будет только в ноябре. Навигация в этом году поздняя, сами понимаете, картошку и то еще не привезли… сначала генгруз… Ну, я полетел… Приду дня через три, Чукотторг возьмет все, что вы наловите. И чем больше, тем лучше… Ребята на прииске озверели — попробуй-ка пожить на консервах! Ну, чего-то я разговорился. А Юре привет передам. Он сейчас геологов вывозит. Караси были хорошие, спасибо.
Самолет улетел.
— Чего решил, Наука? — спросил Шкулин.
— Ничего.
— Ну и зря. У нас план есть…
— Что за план?
— Надо ставить загородку.
— Так, — крякнул Медучин, — так. Гм…
Шкулин молчал, выжидающе глядя на Медучина. Подошел Бровин. Теперь они стали молчать втроем.
Рыбаки знали, что Медучину известен не только режим реки в разные месяцы, ему известны притоки и проверенные им самим даты наиболее полного осеннего хода, когда рыба скатывается в реку, а оттуда в море. У Медучина карты и дневники двух лет исследований. И наука должна им помочь. Но дело в том, что способ, предложенный рыбаками, — браконьерский. И они знали — Медучин на это не пойдет, и не потому, что он облечен правами и рыбинспектора, и охотинспектора, он человек науки — и это все, и, сколько бы они вместе ни съели таежной каши и таежной соли, — ничто не поможет Медучину идти против себя.