Джокович же, напротив, выиграл восемь чемпионских титулов Большого шлема, и теперь ему недостает только выигрыша в Открытом чемпионате Франции, чтобы числиться победителем всех четырех турниров Большого шлема. Мало того, он доказал, что по харизматичности и авторитету он стоит на той же ступеньке, что Роджер Федерер и Рафаэль Надаль, и так же, как и они, способен представлять свой вид спорта и подавать пример доброжелательности и достойного поведения. А это имеет огромное значение для его родины.
Спортивные результаты, которые говорят сами за себя, естественная харизма, которую лишь подчеркивают его шуточные подражания своим товарищам-профессионалам, привычка громко обращаться к тренеру во время матчей, ныне практически исчезнувшая… Ну, и на редкость словоохотливый отец. Всего этого у Джоковича не отнять. Однако никому еще не приходило в голову связать успехи и личность выдающегося спортсмена с тем, что происходило на его родине в кровопролитных 1990-х годах. Эта книга – как раз и есть такая попытка.
Заманчиво, хоть и не совсем верно, было бы сказать, что идея этой книги начала воплощаться в жизнь в сентябре 2010 г.
В то время я впервые побывал в Белграде, освещая в прессе полуфинал Кубка Дэвиса между Сербией и Чешской Республикой. Я прибыл туда в среду вечером, связался с коллегами и узнал, что они договорились перекусить в ресторане «У Новака» – одном из двух белградских ресторанов, принадлежащих Новаку Джоковичу. Подумать: моя первая белградская трапеза состоится в ресторане, хозяин которого прославил Сербию! Вдобавок это всего в квартале от Белградской Арены – крытого стадиона на 17 тыс. мест, центра сербского тенниса.
На следующее утро мне предстояло взять у Джоковича интервью для телевидения, и, пока мы ждали, когда операторы закончат со своими делами, я сообщил собеседнику, что накануне вечером побывал у него в ресторане. Естественно, он поинтересовался, что я думаю об этом заведении. Я замялся, прикидывая, как бы повежливее объяснить, что еда была отличной (это правда), но ждать ее пришлось довольно долго (с тех пор я узнал, что приносить заказы в сербских ресторанах вообще не торопятся, а «У Новака» наше ожидание было не самым долгим). Но я так ничего и не сказал, потому что Джокович перебил меня: «Сам знаю: там было слишком накурено, да?» Пришлось согласиться, и он ответил: «Да, мы стараемся, но такие вещи не сделаешь с кондачка».
Поразительно – эта короткая фраза мгновенно высветила то обстоятельство, что Джоковичу приходится одновременно играть как бы две роли. Он совершенно свободно чувствует себя за пределами Сербии, в западноевропейской и североамериканской культурах, где курение в общественных местах сейчас неприемлемо (и чаще всего запрещено), где во всех хороших ресторанах предлагают блюда, полезные для здоровья, и где патриотизм приветствуется, а национализм, особенно ярко выраженный, вызывает подозрения. Но столь же свободно чувствует он себя и на родине, правда, несколько изменив стиль: здесь он чуть больше походит на ура-патриота, охотно подхватывает сербские песни и даже демонстрирует некоторую склонность к неприкрытому национализму. По крайней мере, так показалось мне. Сам Джокович отрицает это, утверждая, что всегда и везде ведет себя одинаково: «Я всегда стараюсь относиться уважительно и доброжелательно к каждому человеку, из какой бы страны он ни прибыл и где бы я в этот момент ни находился. В том числе и к своим соотечественникам». Возможно, намерения Джоковича и вправду таковы, но меня не покидает ощущение, что на родине он неуловимо меняется.