Глава 9,
из которой читатель многое узнает о прошлом семьи Осоргиных и о диковинном завещании Николая Павловича, отца Люши.
Мужчины меж тем быстро, обгоняя праздно гуляющих по воскресному времени москвичей, шагали по Тверской улице. На них оборачивались.
– Аркадий Андреич, пойдем медленнее, – предложил Камарич. – И свирепость с физиономии слегонца убрали бы, а? Времена-то какие, не забыли! Нас ведь сейчас за боевиков примут и в участок заберут. И будут не так уж неправы, а?..
Лука слегка пнул Аркадия локтем. Тот в ответ прорычал что-то неразборчивое.
– Ну в чем дело-то, скажите уж… Похоже, прежде, чем вы успели обрисовать ей суть дела, девушка сама сделала вам какое-то предложение, от которого вы отказались, так? Но это стоило вам некоторых усилий…
– Заткнитесь, Камарич, не то в морду получите, – попросил Аркадий.
– Молчу, молчу. Ценю целостность своей, как вы изволили выразиться, морды. Да и на вид вы сильнее меня. Хотя, кстати, если дойдет до драки, я вполне могу оказаться ловчее и увертливее…
Добродушно-ироническая болтовня Луки постепенно сделала свое дело. Пошли медленнее, лицо Аркадия потеряло кирпичный оттенок и приобрело свой обычный цвет.
– Что ж дальше? – спросил Камарич, когда проходили резиденцию генерал-губернатора. – Каков, на ваш взгляд, наш следующий шаг?
Уже темнело. На Тверской зажглось электрическое освещение, по боковым улочкам привычно побрели с лесенками фонарщики – зажигать газовые фонари. Из высоких окон большого зала слышны звуки музыки, к подъезду подкатывают кареты, запряженные рысаками – должно быть, генерал-губернатор сегодня дает бал.
– Увольте, увольте меня! – едва ли не взвизгнул Аркадий. – Передать все это в руки людей, так или иначе заинтересованных в судьбе девушки, рассказать им все как есть, и никогда больше…
– Но вы же сами опасались злоупотреблений…
– Само наше с вами участие в деле и информированность обо всем уже представляет какие-то гарантии. Мы же в любой момент можем поинтересоваться и всякого рода произвол заметить. Вам удалось что-нибудь узнать по своей линии?
– Конечно. Если дневник действительно принадлежит этой девушке (после вашего рассказа я, честно сказать, в этом сильно сомневался, но сейчас, взглянув на нее воочию, склонен полагать, что так оно и есть), то история выглядит преувлекательной и весьма романического толка.
– Если можно, вкратце, – буркнул Аркадий. – Я, видите ли, романов не люблю. Предпочитаю им Вестники Академии Наук.
– Экий вы, товарищ Январев, скучный, – пожал плечами Камарич. – Романы надо любить. Они, как и сказки народные, суть претворение бестолковой обыденной жизни в гармоническую и законченную, а стало быть легкоусвояемую форму. А академические Вестники есть не более, чем сухой горчичный порошок, которым блюдо жизни посыпают для остроты и пряности вкуса, то есть сами по себе питательной ценности не имеют…