. Этими силами были религиозное неверие, моральная индифферентность, отсутствие семейного чувства, политический оппортунизм, презрение к традициям, восточная роскошь, хищный милитаризм, спекуляция, подкуп, демократический дух, умственная утонченность, смягчение варварской жестокости, страсть к искусству и знаниям
>{446}. Цезарь, равно как и Помпей и Красс, был разрушителем. «Это поколение подготовило трансформацию древнего мира в великое единство Империи, ибо своей борьбой и усвоением новых нравов оно ускорило в Италии падение старого латинского общества, а в провинциях своими войнами и грабежами вызвало разрушение древних политических и социальных организаций, очистив таким образом почву для принятия нового единого строя. Цезарь был великим человеком этого ужасного исторического момента. Я иду даже далее; я утверждаю, что если Цезарь более всех своих современников содействовал возрождению древнего мира, то лишь потому, что разрушил более всех прочих…»
>{447} Реальным создателем нового общества становится Август, хотя и его Г. Ферреро критикует за недостаток конструктивного начала. Август оставил после себя «гибридное правительство, дать определение которому было бы трудно самому тонкому политику: это была испорченная республика, недоношенная монархия, выродившаяся аристократия, бессильная демократия»
>{448}. Попытка Августа возродить старую аристократическую республику оказалась химерой. Хаотическое и внутренне противоречивое правление Августа ослабило центральную власть, но это ослабление центра открыло возможности подъема провинций, что стало основой для продолжения существования античного мира.
Взгляд Г. Ферреро, отличавшийся парадоксальностью, был попыткой пересмотреть концепцию Т. Моммзена, вероятно, в ее главном пункте — конструктивной роли Цезаря в создании Римской Империи. Цезарь, гениальный полководец и писатель, выдающийся политический деятель, оставался только разрушителем республики, что, впрочем, было, с точки зрения Г. Ферреро, вполне прогрессивным актом.
Несколько иная концепция была выдвинута Эд. Мейером, который противопоставил Цезаря и Августа, но не как разрушителей или созидателей или «гениального неудачника» и «строителя новой системы», а как носителей разных политических идей. В известной мере это было связано с развитием моммзеновской теории принципата. Согласно этой теории, власть принцепса была не монархической властью, а чрезвычайной магистратурой, состоящей из двух элементов, проконсульского империя и трибунской власти. Опираясь на этот вывод, Т. Моммзен пришел к выводу о «диархии» (двоевластии) императора и сената