Несомненно, часть причин — экономические. «Фабричная» работа предлагала обычным людям маленькую мечту о возможности изменить свой стандарт жизни. В качестве бонуса благосостояние приходило в виде пенсий, гарантий занятости и даже страховой медицины.
Но я не верю, что этого достаточно для того, чтобы объяснить массовое принятие такого образа жизни. Ключом было обещание: следуйте этим инструкциям, и вам никогда не придется думать самим. Делайте свою работу «от сих до сих», и вам никогда не придется принимать решения самим. И главное — вам не надо носить на работу свой талант.
В каждой корпорации в любой стране мира люди ждут, пока кто-то скажет, что им надо делать. Конечно, многие из нас претендуют на то, чтобы иметь авторитет и доступ к управлению и привносить в работу свою индивидуальность. Но при первом же шансе мы от всего этого отказываемся в доли секунды.
Подобно подданным диктатора, которые с готовностью делают все, что он им говорит, мы отдали свои свободы и ответственность в обмен на определенность, основанную на работе по инструкциям.
Я видел это в университетах и госпиталях, глобальных корпорациях и стартапах, в городах на разных континентах. Люди хотят, чтобы им говорили, что надо делать, потому что они испытывают первобытный страх при попытке думать об этом самостоятельно.
Таким образом, мы подписываем контракт. Мы соглашаемся выполнять работу в обмен на набор инструкций. И сотни лет, пока этот контракт приводил к росту уровня жизни, он казался весьма выгодной сделкой.
Процент легко заменимых работников (ПЛЗР)
В фабричную эпоху главной целью фабрики было иметь наивысший уровень ПЛЗР. Задумайтесь об этом. Если вы можете легко заменить большинство ваших работников, вы можете платить им меньше. Чем меньше денег вы платите им, тем больше денег остается вам. В городской газете, например, могло работать четыреста человек, но быстро заменить нельзя было только пару десятков рекламных агентов и ведущих журналистов. Целью было увеличение «рычага» (соотношения низкооплачиваемых и высокооплачиваемых работников) и защита системы, а не людей.
Таким образом мы вырастили гигантские организации (политические партии, некоммерческие организации, школы, корпорации), заполненные легко заменяемыми работниками. Профсоюзы вступали в бой только потому, что видели в координированном действии единственный способ предотвратить превращение труда в стандартный товар. По иронии судьбы, трудовое законодательство, которого добились профсоюзы, только усугубило проблему, сделав состоящих в профсоюзах рабочих еще менее отличимыми друг от друга, а их труд — еще более стандартным товаром.